Александр Субботин - Сделка Политова

Политов невольно встал.

– А вы молоды, – зачем-то заметил вошедший господин. – Я думал, что таких молодых в помощники не берут. Даже удивительно, до чего быстро освежаются наши структуры.

Вошедший или, правильнее сказать, вломившийся господин был энергичным мужчиной лет сорока пяти, довольно плотного телосложения и низкого роста. Его круглое и бритое лицо было красно, словно он только что пробежал кросс, а на лбу проступали капельки пота. Его редкая и короткая чёлка, лежащая на влажном лбу, была также мокра, от чего распалась на множество отяжелевших сосулек. Маленький крючковатый нос жадно вбирал в себя воздух, как бы принюхиваясь, а жирные губы его улыбались. В общем, господин производил впечатление эдакого весёлого толстячка, собратьев которого без труда можно встретить в различных дешёвых питейных заведениях за просмотром футбольного матча с пивной кружкой в руках. Узел галстука под воротником был распущен, а тёмно-синий костюм на нём буквально расползался по швам, пытаясь скрыть толстую и неуклюжую фигурку своего хозяина.

– Позвольте представиться, – несколько поклонившись, начал толстяк. – Меня зовут Черешнев Антон Аркадьевич. Я следователь из Управления. Будем, так сказать, знакомы.

Толстяк протянул руку.

– Приятно, – флегматично ответил Политов и протянул руку в ответ. – А я уже было подумал, что меня тут совсем и не замечают, – мрачно добавил он.

– Ой, ну что вы! – замахал руками Черешнев. – Как такое может быть? Вовсе нет! Дело в том, что, благо, люди тут работают грамотные и понимают, что у таких свидетелей, как вы, первыми всю информацию должны выуживать не зеваки, а совсем другие сотрудники. И у меня к вам сразу один вопрос: мобильный телефон имеется?

– Да.

– Вы, я надеюсь, никуда не звонили за, – он взглянул на часы, – последний час?

– Нет.

– Превосходно! Тогда позвольте на время у вас его изъять, – вежливо попросил Черешнев, протягивая к Политову свою пухлую руку.

Иван Александрович поднял со стола мобильный аппарат и подал его следователю. Тот проворно схватил его и, выбежав в приёмную, отдал его какому-то человеку в штатском.

– Ну-с, теперь полный порядок, – дружелюбно пояснил вернувшийся Черешнев.

– Наверно, необходимо рассказать, как всё случилось? – начал было Политов.

– Нет, нет! – запротестовал Черешнев. – Не мне! Сейчас прибудет старший, ему-то вы всё и доложите. А я приехал сюда, так сказать, вперёд, чтобы порядок был. Да вы садитесь, не волнуйтесь!

Действительно, Политов ещё продолжал стоять и из такого положения вести диалог со следователем.

– Я не волнуюсь, – опустившись в своё кресло, ответил он.

«Старшего», как назвал его дружелюбный Черешнев, ждать пришлось сравнительно недолго. Произошло это так.

Оказавшись в кабинете раньше своего начальника, этот Антон Аркадьевич первым делом, словно охраняя Политова, чтобы тот не сбежал, принялся активно и молча ходить по кабинету из угла в угол с заложенными за спину руками. Казалось, что этот упитанный человек просто-таки совсем не умеет сидеть на одном месте, а внутри него помещён какой-то беспокойный моторчик, который почти физически заставляет своего хозяина шевелиться. Таким маятником Черешнев проходил четверть часа, пока в один из моментов, когда он, если следовать терминологии о маятниках, «отклонился» в сторону, на пороге кабинета перед Политовым вдруг бесшумно возник человек. Политов быстро поднял на него глаза.

– Шоныш Игорь Андреевич, – сухо представился мужчина и сделал шаг в кабинет. – Я старший следователь по особо важным делам, – продолжал мужчина ровным безликим голосом, держа в руках чёрный кожаный портфель для бумаг.

Политов невольно вновь встал и представился в ответ.

– Я знаю, кто вы, – спокойно ответил Шоныш и осмотрел кабинет.

– О, Игорь Андреевич! – обернувшись, радушно воскликнул Черешнев. – А мы вас ждём, ждём!

– Антон, открой, пожалуйста, окно, – без приветствия обратился Шоныш к Черешневу и, уже смотря на Политова, спросил, указывая на свободный стол Марины: – Вы не против, если я расположусь здесь?

– Пожалуйста, – согласился Политов и с большим любопытством упёрся взглядом в нового следователя. Это был аккуратный седовласый мужчина, почти что преклонного возраста, высокий и худой. Лицо его было бледное с желтизной, слегка осунувшееся, но в то же время суровое, хранящее на себе налёт тяжело прожитых лет. Морщины, которые явно имели большую глубину, чем следует в его возрасте, располагались на лице согласно каким-то причудливым законам геометрии: горизонтальные морщины на высоком лбу лежали параллельно выступавшим вперёд надбровным дугам, а морщины на самом лице имели точную перпендикулярность морщинам на лбу. Его глаза – узкие, чёрные и колючие – сидели глубоко в потемневших глазницах вблизи носа, который, в свою очередь, был высок, мясист и чуть расширялся к кончику. От этого всего его физиономия принимала вид диковинной и озлобленной крысиной мордочки. К этому следует добавить белоснежные бакенбарды, тянущиеся от висков к тонким и вжатым губам, а также рыхлый подбородок, плавно перетекающий в шею.