Александр Казимиров - Бульварное чтиво. Повести и рассказы

Весной солнце так припекло голову Никодима, что он приобрел на автомобильном рынке старенький «Восход» – на «Harley» денег не хватило. Сутки напролет Рюмин возился с мотоциклетом: перебирал движок, до блеска полировал никелированные выхлопные трубы и замысловато выгнутый руль. Надо отдать должное – «Восход» засиял! Выразительно урча, подобие «Harley Davidson» рвалось в дорогу.

Страна отмечала праздник труда и ликовала в пьяной эйфории. Воздушные шарики уносились в небо, пролетариат горланил песни и бил друг другу морды, а во дворе банно-прачечного комплекса, игнорируя всеобщее веселье, появился человек в черном. Его борода не оставляла сомнений, что это участник легендарной группы ZZ TОР. Он выкатил из сарая железного коня. Рявкнул движок, колеса с истошным визгом оставили на асфальте след жженой резины. Многие горожане стали очевидцами потрясающего шоу: по улице мчался обезумевший мотоциклист. За ним, задыхаясь от погони, – свора облезлых собак.

Минута славы длилась недолго – на повороте бороду седока замотало в колесо, голову дернуло так, что очки, сверкая тонированными стеклами, слетели. В стремлении их поймать, железный конь завалился на бок. Полсотни метров он волок седока по асфальту. Наконец мотор чихнул на прощание и заглох, приглашая зевак полюбоваться потрясающим зрелищем. Очевидцы трагедии отогнали дворняг и хотели оттащить Никодима с проезжей части, но запутавшаяся в спицах борода крепко удерживала его. Эскулапы из скорой не церемонились, взяли да и оттяпали волосатую гордость. После экзекуции Никодим выглядел как боярин, побывавший на приеме у Петра I. Переломанного байкера загрузили в машину и доставили на операционный стол.

Традиционная медицина оказалась бессильна – шейные позвонки раскрошились. С конечностями дела обстояли не лучше. Ничего другого не оставалось, как отправить безнадежного пациента в экспериментальную секретную клинику, где фокусы врачей не имели предела.

Никодим открыл глаза. Стерильный до безобразия окружающий мир благоухал лекарствами. Похожая на бациллу медсестра светилась от счастья и всплескивала руками.

– Батюшки, очнулся! Крепкий, доходяга!

Она выскочила из палаты и тут же явилась с бородатым старикашкой. Тот, не скрывая любопытства, коснулся лба Рюмина.

– Тридцать семь с половиной, не меньше! – на ощупь определил доктор. – Ничего страшного. Главное, что в себя пришел! О вас, молодой человек, весь ученый мир говорит!

Никодим понял, что прославился. Хотелось пожать врачу руку, но сделать это было нечем. От беспомощности или от сострадания к себе он застонал. Профессор со скрипом разогнулся.

– Вот, Караваева, присобачим ему руки, ноги и получится киборг! Я заказал в Германии механические протезы. От настоящих конечностей не отличишь! Глядишь, еще и женится.

– Да кто ж за него выйдет, за конструктор этот? – Караваева ехидно усмехнулась.

– Да хотя бы и ты, ради эксперимента! А уж клиника возьмет вас на полное содержание. – Доктор раздел медсестру глазами и представил брачную ночь.

– За что вы мне жизнь сломать хотите, Яков Петрович?

Из девичьих глаз выступили слезы.

– Глупая, не понимаешь своего счастья! Вон Глафира Макакина с головой живет и рада до смерти. Погладит ее, послушает умные речи и – пошла налево. А сколько денег государство выделяет на ее содержание! – Яков Петрович Ребиндер сунул руки в карманы и ударился в словоблудие: – На фоне толпы отдельно взятая личность незаметна, как песчинка на склоне бархана. С таким мужем, радость моя, самая пестрая толпа на вашем фоне будет смотреться бледно, ажурно выражаясь – кучкой экскрементов.

Караваева в душе надеялась на чудо, верила: доктор войдет в ее положение и скажет: «Ну ладно, ладно… Пошутил я! Найдем другую кандидатуру на роль невесты». Но доктор молчал.

– Так то – голова! Она совершенно безобидная. Кулаков у нее нет, в морду треснуть нечем. Стоит себе на тумбочке, как радио, по ночам не домогается! А мне с этим-то спать придется! – всхлипывая, Караваева прокляла свою незавидную участь.

– Переспишь разок, ради диссертации. Потом мы его оскопим!

Приговор лишил сознания воскресшего было Никодима.

Жужжа многочисленными моторчиками, Рюмин сдавил стакан. Тот лопнул, превратившись в осколки. Врач сморщился.

– Аккуратнее, аккуратнее! Не стоит применять максимальное напряжение. Ты этаким образом жене груди отдавишь. Нежнее надо, нежнее. – Яков Петрович подал новый стакан. – Давай-ка еще разок! Караваева уже сгорает от нетерпения, но немного боится. И я ее понимаю!