Татьяна Бродских - Вторая жизнь

– Леди Рибианна, вы не знаете, Борн выжил? – замялась Дэйзи.

– Борн – это твой жених? – становится понятным, почему девушка не рада предстоящей свадьбе с принцем, видимо, она все же влюблена, но не признается в этом.

– Нет, он мой друг, он пытался меня защитить, но тот человек пырнул его ножом, а потом случилось то, что случилось, – девушка обреченно вздохнула, нервно ежась.

– Я спрошу у милорда, возможно, ранение твоего друга было неопасным, и он выжил, – попыталась я утешить девушку.

– Миледи, к вам пришли посетители, – зашел в гостиную Джеймс, вид у него был бледноват, но полон решимости. – Их придется принять.

– Дэйзи, ты писать умеешь? – девушка кивнула, озадаченно переводя взгляд с меня на дворецкого. – Хорошо, писчие принадлежности и бумагу ты найдешь в библиотеке, можешь написать отцу письмо. А я пойду, посмотрю, что у нас за гости такие, которых обязательно надо принять.

– Джеймс, так кто у нас там и почему такие тайны? – спросила я у дворецкого, когда мы вышли из гостиной.

– Священники, двое. Не хотел этого говорить при девочке, миледи. Незачем ее пугать.

– Почему пугать? – я не совсем понимала, почему все боятся церковников. Видимо, потеря памяти – это не всегда хорошо.

– У девочки магический дар, это вас есть кому защитить, миледи. А девочку сразу заберут в монастырь, если обнаружат ее способности. И ваше покровительство ее не спасет, среди женщин редко встречаются даже зачатки дара.

– И понятно, и нет, но думаю, сейчас не время это обсуждать. Не будем заставлять святых людей ждать, – улыбнулась я скромно и застенчиво, как полагалось молодой жене.

Вот с таким выражением на лице я вошла в приемную залу нашего особняка. Как интересно, почему-то я думала, что все священнослужители мужчины, но из двух присутствующих одна была женщиной. Хотя это можно было понять только по волосам: у женщины они были в два раза длиннее. При моем появлении они не встали со своих мест. Еще один повод удивиться, но мое знание религии оставляло желать лучшего, поэтому я просто проигнорировала их неуважение ко мне.

– День добрый, господа, что вас привело в мой дом? – реверансов и поклонов делать не стала, да и неудобно как-то, ведь они сидят. Так что присела напротив них в свободное кресло. Судя по бледному виду Джеймса и нервно подергивающемуся глазу у священника, ошибок я наделала уже массу.

– Дочь наша, мы принесли к тебе в дом слово божие, возрадуйся! – провозгласил дядька, даже не представившись. Женщина затянула заунывную молитву, из которой я не поняла ни слова.

Все это походило на спектакль для одного зрителя, и им была я. И все бы ничего, возможно, меня бы даже проняло, если бы я хоть что-то понимала. Вон Джеймс явно не в своей тарелке, из бледного стал красным, как если бы оказался свидетелем чего-то непотребного. Я же, как могла, сохраняла спокойное выражение лица, хотя самой хотелось выкинуть этих шутов на улицу. Наконец молитва закончилась, а мужик подозрительно на меня покосился, не знаю, какую он реакцию ожидал увидеть, но отсутствие вообще какой-либо, его очень озадачило.

– Дочь наша, разве не счастлива ты, что в твоем доме прозвучал священный язык? Разве не испытываешь ты благоговение перед таинством, свершившимся пред тобой?

Я впала в задумчивость: как ответить на всю эту бредятину и не попасть опять впросак? Ссориться с церковниками нам было не с руки, с ними даже король старается держать вооруженный нейтралитет. Почему-то мое молчание очень обрадовало священника, и голос его стал мягче и проникновеннее, женщина меж делом опять затянула какую-то не то песню, не то молитву. Этот монотонный речитатив отдавался головной болью, а черты лиц священников поплыли.

«Черт, да они меня гипнотизируют!» Я внутренне встряхнулась, стараясь не подать вида, очень хотелось узнать, что им в действительности от меня надо.

– Дочь наша, ты недавно связала себя узами брака?

– Да, – пока я размышляла, стоит ли сказать что-то еще, мужчина продолжил:

– Тебе было видение, дарованное господом, отцом нашим?

– Да, – что-то его вопросы смахивают на допрос.

– Какое? – ты смотри-ка, а вопросики все короче и короче.

– Свет, теплый, как солнечный, но неяркий, – вовремя я вспомнила наставления супруга, хотя очень хотелось рассказать про радужный круг, про светящиеся нити.

Видимо, на меня их внушение все-таки действовало. А еще не терпелось узнать, как на все это реагирует Джеймс, но проявлять любопытство я боялась, и так с трудом держала глаза полуприкрытыми, чтобы не выдать себя. Но на меня несколько минут никто внимание вообще не обращал, священники яростно переругивались на незнакомом языке. Я даже заскучала, но сидела все также неподвижно, вдруг это еще не все.