Андрей Дашков - Homo Super (Рыбка-бананка ловится плохо)

– Слушай, я хочу с ним выпить, – бубнил Эд, пока она доставала ключи из кармана шубы.

– Ему нельзя. Он на работе.

В машине Пыляеву стало тепло и уютно, как в чреве у мамаши. В герметизированном салоне бесшумно работал воздушный фильтр. Пьянка у Вислюкова вскоре уже казалась далекой, будто происходила в палеолите. Черно-белая явь по ту сторону хрусталиков слегка покачивалась… Блаженно разбросав себя на сиденье, Эдик рассматривал свалку компакт-дисков. Определенно, кто-то приучил девочку к приличной музыке.

– На ваше усмотрение, – сказала она, перехватив его взгляд.

О, у него было «усмотрение»! Да еще какое! Он воткнул в чейнджер компакт Питера Грина и выбрал песню – конечно, вот эту: «Я потерял свои деньги, я потерял свою девушку, а теперь я теряю разум…» Только после того как Грин допел до конца, она спросила (ну что за благовоспитанное дитя!):

– Куда вас отвезти?

Он проревел басом пару строк из романса:

– Мне некуда больше спешить… Мне некого больше любить!..

– Понятно. Как насчет кофе?

– О! О! – У него не было слов.

Улыбаясь, она развернулась – только шины взвизгнули. «Чероки» держался сзади, как тень.

Многоквартирный дом в центре города. Охраняемая стоянка. А возле подъезда – несколотый лед. Как выяснилось, весьма кстати. Здесь она поскользнулась, и Эдику пришлось ее поддержать. Он сохранял перпендикулярность к земле и в джинсах. Странно – ему казалось, что его мужественность впала в зимнюю спячку… «Чероки» остался дремать рядом с «фиатом» – пример симбиоза в бездушном механическом мире.

– Меня зовут Элеонора, – услышал Пыляев сквозь рокот внутричерепных барабанов, призывавших к подвигам.

– Какое совпадение! «Э» – и еще раз «э». В смысле, Эдуард. Баснописец.

– Сколько вам лет, Эдуард?

– Мне нравится наша откровенность. Мне сорок. У меня есть любовница, но это так – аварийный клапан.

Она замолчала. «Ну вот и все, – думал Пыляев. – Придурок, засунь себе в задницу свою откровенность!»

– А мне двадцать, и я девственница. – Она умудрилась и это произнести без рисовки! Ему показалось, что он ослышался. Или сочиняет в уме плохую пьесу. Но порнографическую.

– Не верю. Так не бывает. С твоими данными…

Он действительно не верил. Она была сексуальна, как прирожденная шлюха.

Элка снова поскользнулась, но он вовремя подхватил ее под локоть. Они стояли очень близко, когда она прошептала:

– В конце концов, это легко проверить.

«О Господи! – думал он, взбираясь по лестнице, будто на Пик Коммунизма по северному склону. – Что я делаю? Если осталось в пределах досягаемости хоть что-нибудь не залапанное, то вот оно. Она действительно невинна, как ни смешно это звучит! Невинна, даже если ее имели три негра одновременно. Невинна, как слепая природа, а я разрушаю все, к чему прикасаюсь. Прямо сейчас я помочусь в чистый колодец. Вот прямо сейчас!..»

Странные мыслишки разбегались по темным подворотням, ныряли в извилистые переулки; если следить за каждой, бог знает, куда они могли завести… Короче говоря, Эд психовал. Это был тот случай, когда перебор с водочкой его болезненно возбудил. Но перебор оказался не таким сильным, чтобы отключились мозги. С самооценкой у Эдика все было в порядке – к числу нарциссирующих придурков он не принадлежал. И не считал себя настолько неотразимым, чтобы двадцатилетняя девочка (явно не шлюха) падала перед ним на спинку в первый же вечер. Что-то здесь было не так. Ему хотелось увидеть, чем же все закончится. Да-а. Машина, телохранители-мутанты, квартира в здании категории «охраняется государством» – сопоставляй, дурашка!..

Собственно, ночь начиналась, как одна из лучших в его жизни. За бронированной дверью квартиры номер девять обнаружился райский, хорошо прогретый уголок с камином, в котором пылали настоящие березовые дрова (а не прессованные брикеты из крошки); тяжелые шторы ограждали от зимы за окнами; дубовая мебель была теплой на ощупь; очаровательные безделушки будто попали сюда из другого, изящно-игривого века; звучала старая музыка из фильма «Лифт на эшафот» – и даже холодная труба Майлса Дэвиса не замораживала, а всего лишь отстраняла…

Буколическая седовласая бабулька (очевидно, прислуга) с аурой легендарной Арины Родионовны приготовила гостю грог, но Эд уже и без того достиг вершин кондиции. Понятливая бабушка вскоре ускользнула куда-то через боковую дверь; Пыляев остался наедине с Элеонорой.