Андрей Дашков - Мокрая и ласковая

Они добрели до веранды и сошли по ступеням в ледяной дождь. Ветер безотрадно блуждал по голому парку и раскачивал висящий снаружи фонарь. Слабеющий мутный свет выхватывал из темноты лишь малую часть топкой земли, по которой, скользя, двигались двое. Девушка с выеденными глазами и перебитой прутом рукой все еще цеплялась за парня.

Стеклов стоял в пределах досягаемости дождя и ветра, но холод лишь помогал ему сдерживаться и не изойти рвотой. Реакция на страх была унизительной и непреодолимой. Чего он ждал – что гости исчезнут? Нет, все было гораздо хуже – они удалялись в ту сторону, где не было ни дороги, ни леса, ни человеческих жилищ.

Они уходили к черному озеру.

Тьма и вода, льющаяся с неба, скрыли их, но они вернутся – теперь Стеклов ЗНАЛ это. Они совсем близко. В озере. И может быть, он обошелся с ними слишком жестоко…

Он машинально потрогал дверь, но так и не вспомнил, запирал ли на ночь замки. Вероятно нет, понадеявшись на ленивую беспечную стерву…

Он закрыл дверь, отгородившись от холодного мрака, и только теперь подумал о Мартине. Фонарь качнулся влево, вправо и остановился, зацепившись за что-то. Бледное желтое сияние сосредоточилось в дальнем углу веранды. Там лежал пес. Его зрачки не отреагировали на свет. Борис подошел к нему и осторожно наклонился, почему-то опасаясь этого темного отчужденного зверя.

Мартин был мокрым. Кое-где к его шерсти прилипли знакомые Стеклову гниющие водоросли.

Кто гладил тебя, пес? Кто пытался увести тебя? Или играть с тобой? Или, может быть, искал у тебя сочувствия?..

Мартина била мелкая, но непрерывная дрожь. Это не было следствием переохлаждения. Борис знал настоящую причину. Его самого трясло почти так же сильно.

Похоже, пес не замечал его присутствия. Борис хотел искупать его в горячей воде и попытался взять на руки. Пальцы наткнулись на узлы сведенных судорогой мышц.

Тогда Стеклов накрыл Мартина валявшимся поблизости старым одеялом и отправился в дом, надеясь обнаружить где-нибудь бутылку водки. Хотя бы теплой.

Но не мог не думать о гостях.

Пожалуй, ему еще повезло, что они не отправились наверх и не разбудили детей, иначе всю оставшуюся жизнь Борису пришлось бы иметь дело с двумя заикающимися идиотами. Все же Стеклов решил проверить это. Он нашел в кладовке электрический фонарик и поднялся на второй этаж.

Возле спальни, где безмятежно храпела жена, его охватило раздражение. Кому-кому, а ей бы не помешал небольшой сеанс шоковой терапии. Может быть, тогда она перестала бы думать о всякой чепухе. Но ужас, к сожалению, не излечивает глупость…

Он подошел к двери детской спальни. Мокрых следов в коридоре не было, или… они уже высохли. На всякий случай он взялся за ручку и толкнул дверь. И с омерзением ощутил, что ладонь испачкана чем-то холодным, пористым и липким.

Два темных холмика под одеялами несколько успокоили его. Только после этого он поднес руку к свету и увидел прилипший к ней комок мелких водорослей, уже мертвых и превратившихся в гниющую массу.

Вечером следующего дня играли в карты у соседа. Геннадий Андреевич долго всматривался в Стеклова пытливым прокурорским взглядом, после чего заговорил как бы сам с собой:

– Что-то мне сегодня не спалось. Выходил подышать воздухом. Мне показалось, что я видел свет на вашей веранде, около трех часов…

Борис неуверенно кивнул.

– Мне тоже… не спалось.

Старик хмыкнул и погрузился в невеселые размышления над своим дырявым мизером. Музыкант переводил взгляд с одного партнера на другого, уловив возникшую напряженность. Экс-прокурор называл его просто «Владик».

– Как насчет утопленников? – хмуро спросил Стеклов спустя десять минут.

– Что вы имеете в виду? – вкрадчиво, с улыбочкой, осведомился Владик.

– Ну, может быть, кто-нибудь утонул в этом нашем озере…

– Наверняка, – буркнул Геннадий Андреевич, не отрывая взгляда от своих карт.

– Ре-гу-ляр-но, – с довольным видом отчеканил музыкант.

– Что значит – регулярно?

– Давайте посчитаем. Хотя бы один в десять лет – это ведь совсем не много, правда? Но за век уже наберется десяток…

– О, черт, – Борис поморщился. Музыкант приоткрылся с новой, неожиданной стороны. Некрофил, что ли?

– Глупости болтаешь, Владик, – мрачно сказал Геннадий Андреевич.

– Я не об этом, – Стеклов не давал сбить себя с толку. – За последние несколько месяцев…

– Определенно что-то было! – музыкант щелкнул пальцами. – Незадолго до вашего приезда. Геннадий, ты должен помнить…