Андрей Дашков - Странствие Сенора

Герцог Мертвая Кожа не чувствовал никаких изменений в своем теле; он только видел, как его рука вытягивается все дальше и дальше, становясь чудовищной конечностью пренебрежимо малого существа.

Наконец ее скрюченные пальцы достигли самого дна замерзшего моря и погрузились в шевелящийся ковер. Розовые тела обтекали кисть, нежно поглаживая кожу длинной шерстью, хвосты обвивали пальцы сотнями скользких змеек…

Выбирать можно было вечно – мыши казались абсолютно одинаковыми. Сенор наугад схватил одну из них, и его ладонь обжег холод, исходивший от мышиного тела. Зверек мгновенно перестал двигаться и окоченел. Стремительно сокращаясь, рука подняла дохлую мышь к поверхности льда и поднесла к лицу лежащего человека. Тонкий мышиный хвост раздвоился и обвил его шею. Спустя мгновение холодный мышиный трупик висел у герцога на груди рядом с медальонами Рейты.

Потом свечение во льдах погасло. Опять воцарились фиолетовые сумерки. Сенора одолевали тягостные предчувствия и угнетало присутствие исполинских статуй…

Внезапно мохнатый паук исчез.

Вместо него перед герцогом появилось огромное четвероногое размерами с одноэтажный дом. У него была человеческая голова и лицо Сенора, увеличенное во много раз. Тело существа покрывала рыжая шерсть, в которой сверкала снежная пыль. Его когти было невозможно ни с чем спутать. Холодный Затылок узнал их мгновенно – слишком долго он носил два точно таких же когтя на своем поясе. Как выяснилось, они оказались совершенно бесполезными…

– Ты сделал выбор, – произнес Шакал голосом Человека Безымянного Пальца. – Теперь ты станешь моим слугой.

В сознании Сенора успели возникнуть отражения, но он не сумел облечь их в слова. Четвероногий Бог опередил его.

– Глупец! – Шевельнулись губы, и на огромном человеческом лице появилась улыбка. – А ты думаешь, ОН хотел? – Огромный кривой коготь уперся в грудь Флуга Тенга.

Герцог Мертвая Кожа ясно улавливал ужас, охвативший барона и просочившийся наружу сквозь щели в железной маске, словно дурной запах.

«Лучше убью себя», – подумал Сенор.

– Дешевая патетика, – рассмеялся Шакал. – В моих владениях ты не можешь сделать ничего, что противоречило бы моим желаниям. Ты уже выбрал себе господина. Я – хозяин твоего тела, твоих отражений и твоих поступков. Очень скоро я займусь изменением твоей сущности. Поверь, ты будешь служить мне с радостью…

После этого с гигантским четвероногим, у которого была человеческая голова и тело шакала, произошла стремительная метаморфоза. За несколько мгновений, свободно изменяя форму, словно густая слизь, оно превратилось в человека, передвигающегося на четырех конечностях. Его тело оказалось покрыто вместо кожи прозрачным мягким льдом, а под ним при слабом фиолетовом свечении стали видны пульсирующие внутренности. Глаза существа не имели ни белков, ни зрачков и были затянуты грязно-желтой пленкой. Хищные челюсти сильно выдавались вперед, а за прозрачными губами угадывались могильные камни черных зубов.

Вслед за самим собой это кошмарное подобие человека пожелало изменить Ландшафт Обители. Свет стал ярче; среди скал и статуй задвигались тени и вскоре затвердели, обратившись в камень… Теперь ледяная равнина напоминала безграничный дворец с колоннами, подпиравшими невидимое небо. Тут все происходило по прихоти безумного Бога, который затеял игру, понятную лишь ему одному. Сам он расположился на троне из черного льда – пресыщеный властелин, взиравший на смертельно наскучивших подданных…

– Они тоже служат с радостью? – спросил Сенор, имея в виду Тенга, Эрлану и всех, чьи исступленные лица проплывали перед ним. Ужас, испытываемый слугами перед своим господином, висел в пространстве незримым облаком.

– Ты – особенный случай, – сказал Шакал с высоты черного трона. – Ты доставил мне множество неприятностей и заслужил гораздо большего, чем они. Именно поэтому я хочу еще немного поиграть с тобой, прежде чем ты станешь моим слепым орудием. У нас ведь впереди достаточно времени, не так ли? Орудия скучны, а божественные сны пресны, пока не появляется настоящий враг. Но ты – не враг. До сих пор ты был всего лишь орудием врага, разрушившим некоторые из моих снов. Но чем бы мы были без наших врагов?! И что бы нам могло присниться без них?..

Пока звучал этот оглушительный, но равнодушный голос, Сенор постепенно осознавал: все, что он видит и слышит, – только иллюзии, жертвой которых стал его разум. Отражения Шакала были намного сложнее любых фраз или образов; человек не мог постичь их во всей полноте – так же, как и миражи, возникавшие перед глазами…