Дмитрий Скирюк - Блюз чёрной собаки

— Пусти! — брыкалась она. — Пусти меня!

— Хватит! Успокойся. С чего всё началось? Чего ты на него окрысилась?

— А нехрен! Обозвал меня «мальвинистым ебалом» и думает, я промолчу?!

И тут произошло ещё одно странное событие в сонме прочих, так и валившихся на нашу голову в эти дни. Парень, который дёргался и рвал на себе рубаху, вдруг побледнел, хватанул ртом воздух, закатил глаза и обмяк. Приятели опешили, ослабили хватку, и он сразу осел на пол. Пацаны засуетились: «Э, Санёк, ты чё? Ты чё, Санёк?», а я отстранил немного успокоившуюся девушку и направился к ним.

— Пустите меня.

— Слышь, кончай, ты! — раздражённо отмахнулся один, светловолосый, выше меня на голову. — Чё ты лезешь?

— Я врач.

Они переглянулись с некоторым недоверием, но дали мне пройти.

Даже на глаз можно было определить у парня сердечный приступ: он побледнел, дышал тяжело, взгляд затравленно блуждал по сторонам, левая рука висела. Стенокардия или ишемия. В старину её называли «грудная жаба».

Для точного диагноза требовался стационар. М-да, такой молодой — и на тебе…

Я повернулся к буфетчице:

— Нитроглицерин есть? Или валидол?

— В медпункте, — бросила та, выглядывая через решётку, как мартышка в зоопарке.

Пацаны смотрели на меня. Я мотнул головой в сторону выхода:

— Несите его на воздух.

— А чё с ним?

— Сердце. Сейчас оклемается.

Тут меня тронули за руку. Я обернулся: Танука стояла с раскрытым рюкзаком и протягивала мне тюбик нитроглицерина.

— Откуда у тебя? — изумился я.

— Так. Ношу на всякий случай.

— У тебя что, родственники больные?

— Типа того.

Пострадавшего вынесли, уложили на скамейку в тень, сунули ему под язык две гранулы нитроглицерина, и через несколько минут он начал приходить в себя. Двое ребят нервно разодрали пачку сигарет и закурили. Предложили и мне, но я отказался. Третий — белобрысый — притащил валяющийся шланг с водой и предложил полить больному на грудь, но я покачал головой:

— Здесь, наоборот, горчичники нужно. Лучше «скорую» вызови.

«Шлангист» с сомнением потёр подбородок.

— Может, не надо? Вроде лучше ему. А то увидят кровищу, спрашивать начнут…

— Ну, приступ уже прошёл, — согласился я. — А кровь — царапины, пройдёт. Но «скорую» лучше всё-таки вызвать.

— Да ну на фиг, разбираться ещё… Мы его лучше домой отвезём.

— Как знаете. Куда домой-то?

— Ну в Яйву. А чё?

Оп-па… Тесен мир. Я огляделся. Танука стояла у нас за спиной и с интересом прислушивалась.

— Значит, в Яйву… — повторил я. — Ладно, везите. Только смотрите, чтоб не бузил.

— Да не, он не всегда такой дёрганый. — Белобрысый бросил шланг и вытер руки. — Он просто на днях из армии вернулся, а девчонка, слышь, не дождалась. Вот он и это…

— Из армии? — засомневался я. — Да как его с таким сердцем туда взяли-то? Как зовут-то его? Саня?

— Кого? Его? Ага. А я Володька. Вовчик типа.

— Я Женя.

«Толян, Серёга», — представились двое других. Их протянутые руки я проигнорировал. Танука промолчала. «Вовчик» смущённо кашлял и прятал глаза.

— Ну, ты типа прости, братан, — наконец решился он. — Ну случайно вышло, не хотели мы. Это всё Санёк, его чувиха бросила. Ну и твоя тоже хороша: не видит, что ли, что он дёрганый? Он пошутил, а она давай обзываться. Он и завёлся. А вы куда едете?

Врать смысла не было: мы садились в одну электричку. Получалось двойственно. С одной стороны, «если ты пьёшь с ворами — опасайся за свой кошелёк», с другой — парни, похоже, не скоты, не отморозки, а нормальные ребята, разве что по молодости немного с придурью.

— Мы тоже в Яйву. К одному человеку. Повидаться надо.

— К человеку? А фамилия как? Может, я знаю?

Я бросил взгляд на Тануку: «Говорить?» Она кивнула утвердительно.

— Зебзеев, — сказал я.

Перемена в поведении парней была разительной: лица у всех троих вытянулись, одно мгновение я думал, что парни сейчас встанут по стойке «смирно». «Вовчик» огляделся по сторонам.

— А ты чё… типа реально Зябу знаешь?

— Ну да. А что?

Парни переглянулись. Крайний, который Серёга, щелчком бросил в урну сигарету и поддёрнул штаны.

— Ну, ты хоть это… Ты не говори ему, что мы тут это… в общем…

— Это всё Санёк, — виновато повторил Володька. — Его чувиха бросила, сам понимаешь… Он с утра сегодня пьёт, вот его по шлему и стукнуло.

Блин, да что я им, доктор Ливси или Минздрав, чтоб всё время их предупреждать?!

— Пускай завязывает, — хмуро сказал я. — Тем более по такой жаре. Сердце у него больное.