Джек Йовил - Твари в бархатных одеждах

Уперев правую руку в бок, Харальд как бы невзначай погладил рукоятку метательного ножа. Время шло, а оружие по-прежнему удобно висело в ножнах у пояса.

- Я вижу, ты не преуспел на службе, ловец воров,- заметил Варбл.

Верхняя губа Харальда чуть заметно дернулась.

- Когда я в последний раз приезжал в Альтдорф, ты был капитаном стражи, а теперь проводишь ревизию товаров в порту.

Харальд внимательно посмотрел на Варбла, пытаясь припомнить его лицо.

- Мы раньше встречались, хафлинг?

Варбл пожал плечами:

- Сомневаюсь. Я веду замкнутый образ жизни. И уважаю закон.

- Все равно не хватает трех бочонков, - сообщил Беннинг.

Клерк бросил быстрый взгляд на Крими и лишь потом повернулся к Харальду. В этом состояла его вторая ошибка. Первая, естественно, заключалась в том, что он решился обворовать компанию «Рейк и Талабек».

Рупрехт мог бы выкрутиться, но он был слишком туп для этого. Стражник стоял, прислонившись к хлопковым тюкам, отмахиваясь мясистой рукой от назойливой мухи, которая кружила около его лица.

- Я же сказал тебе, Кляйндест, никакой загадки тут нет. Крепления ослабли, и бочки скатились за борт. Они пошли на корм рыбам.

Харальд невозмутимо посмотрел на толстяка. В животе у него стало пусто и противно, как всегда бывало в присутствии глупых, посредственных людей.

- Забавно, сколько вещей просто падает в воду, не правда ли?

Рупрехт вспотел сильнее, чем обычно. Наверное, его мутило от выпитого лангильского. Вино было довольно крепким, и тучным людям быстро становилось от него плохо.

- На корм рыбам, да? Это похоже на правду.

Крими перестал возиться с веревкой и вопросительно вскинул бровь. «Рыбники» получили свое название именно потому, что большая часть вещей, «скатившихся за борт», попадала к ним в руки.

- Если не считать этих бочек, списки совпали, - продолжил приказчик.

- Беннинг, - заметил Харальд, - если твои списки совпали, ты либо ужасный счетовод, либо очень умный вор. А я не верю, что ты плохо умеешь считать.

Приказчик подскочил от неожиданности, чуть не свалившись с пристани. Он обернулся и вытаращил глаза.

В наступившей тишине было слышно, как скрипит баржа, которая покачивалась на воде, наваливаясь бортом на сваи причала. Портовый пес тяжело дышал, предчувствуя, что вот-вот разразится гроза. Остальные тоже гадали, что будет дальше.

- Ты хоть понимаешь, какую глупость совершил? Эти остолопы не умеют ничего, кроме как воровать. Но ты образованный человек. Тебе не следовало подделывать счета.

Приказчик затравленно огляделся, но Крими и Рупрехт не желали встречаться с ним взглядом.

Варбл сделал вид, что происходящее его не интересует, и выплюнул окурок за борт.

- Три бочонка, Беннинг. Опять три бочонка. Когда ты ведешь подсчеты, товар разгружает господин «рыбник», а на страже стоит Рупрехт, в партии груза всегда не хватает трех бочонков вина. Вам следовало бы менять числа. Ты полагал, что руководство компании не поверит, если все счета сойдутся, поэтому вы договорились, что каждый раз будете заявлять о пропаже трех бочек.

Рупрехт трясся так, словно вот-вот взорвется. Крими помахивал своей веревкой. Члены его банды расположились поблизости - кто на барже, кто на причале - и, облокотившись на тюки, ждали.

Хафлинг глянул за борт.

- Я просмотрел все отчеты, и всякий раз потери составляли гораздо больше, чем три бочонка. Ты добросовестный служащий, поэтому должен точно знать, на сколько ты обманул компанию.

Беннинг был близок к тому, чтобы сломаться. Харальд заметил, что на глазах у клерка выступили слезы.

- Я был… Меня за-за-заставили…

- Заткнись ты, писака! - рявкнул Рупрехт, наклоняясь вперед.

Он шлепнул себя по щеке, норовя прихлопнуть муху. Его жирный подбородок заколыхался, но муха благополучно улетела.

Харальд повернулся к ночному сторожу. Ухватив нож за острие, он обратил рукоять в сторону Рупрехта. Это было превосходное оружие - восемнадцать дюймов заточенной, как бритва, стали. Некоторые мужчины отдавали предпочтение кинжалам с резной рукояткой и приказывали выгравировать имена богов на лезвии. Простой клинок Харальда был лишен украшений, зато сочетал в себе плавность изгибов и четкость линий. В конце концов, Харальд носил его не для того, чтобы покрасоваться.

- Это традиция доков, Кляйндест… Никто не смеет лишить старину Рупрехта его доли…

Харальд ничего не ответил. Его всегда тошнило, когда воры теряли самообладание. Со всеми ворами рано или поздно это случалось.