Жан Рэ - Переулок святой Берегонны

Ее слова растворились в тишине комнаты.

Элеонора вставила в канделябр три свечи, отлитых из редкого сиенского воска: они горели дивным розовым пламенем и дышали цветами и ладаном.

Во что бы то ни стало хотели мы придать праздничный тон этому вечеру, окруженному ливнем и темнотой, и почему–то ничего не получалось.

Энергичное лицо Элеоноры омрачилось внезапным дурным настроением; мне показалось, что Лотта страдала от духоты; Мета безмятежно склонилась над вышивкой. Однако в ней ощущалась настороженность, словно она пыталась уловить посторонний призвук в глубине молчания.

Дверь отворилась и вошла Фрида. Пошатываясь, добрела до камина и рухнула в кресло: ее ошалелые глаза останавливались по очереди на каждой из нас.

– Она спит на ходу, – предположила Элеонора.

Фрида энергично замотала головой. Порывалась заговорить. Я протянула свою рюмку водки и она опрокинула ее залпом на манер кучеров и носильщиков.

В любое другое время мы были бы шокированы, но сейчас у Фриды был такой несчастный вид, и к тому же атмосфера последних минут была столь тягостной, что никто на это не обратил внимания.

– Там, – начала Фрида, – там…

Ее взгляд, смягчившийся на секунду, вновь похолодел.

Элеонора резко постучала по столу.

– Нет, не могу… – выдохнула Фрида. Элеонора решительно подошла к ней.

– В чем дело? Что вы слышали или видели? Что случилось, в конце концов?

– Что случилось? – Фрида задумалась. – Не могу объяснить. Страшно… великий ужас в моей комнате.

– Ах, – воскликнули мы хором.

– Обычный кошмар, – сказала Мета. – Когда неожиданно просыпаешься, а голова накрыта одеялом…

Фрида снова задумалась.

– Нет, фрейлейн, я только задремала и вдруг… Как бы вам объяснить… невыносимо… страшно в моей комнате.

– Боже мой, – вступила я в разговор, – у тебя ничего не поймешь.

Фрида отчаянно затрясла головой.

– Куда угодно… Просижу всю ночь на ступеньке под дождем, только не вернусь в проклятущую кровать.

– Это же надо быть такой идиоткой! Пойду сама посмотрю, – заявила Элеонора, набрасывая шаль на плечи.

На стене посреди университетских наградных листов висела старая рапира папы Рюкхарта. Элеонора помедлила перед ней, усмехнулась, взяла канделябр с розовыми свечами и двинулась к двери, окутанная ароматом душистого ладана.

– Ради Господа Бога, не оставляйте ее одну! – вскрикнула Фрида.

Мы неуверенно приблизились к лестнице. На площадке перед чердаком скользнул розовый отблеск.

Мы остановились в полутьме на первых ступенях. Услышали, как Элеонора толкнула дверь. Настала минута осторожного молчания. Пальцы Фриды сжали мой локоть. Она застонала.

– Не оставляйте ее одну…

В этот момент взорвался хохот, настолько чудовищный, что я предпочла бы умереть, нежели услышать подобное еще раз. Мета вскинула руку.

– Там! Какая–то фигура… там!

Между тем дом постепенно ожил. Советник и фрау Пильц показались в желтом ореоле зажженных свеч.

– Фрейлейн Элеонора, – захныкала Фрида. – Господи Иисусе, как мы ее отыщем?

Мои губы зашевелились сами собой: – Мы никогда ее не отыщем.

Комната Фриды была пуста. Канделябр стоял на полу и свечи озарялись мягким розовым сиянием.

Мы перерыли весь дом и даже залезли на крышу: Элеонора исчезла.

На помощь полиции рассчитывать было бесполезно. В полицейский участок ворвалась обезумевшая толпа, разломала мебель, разбила стекла. Полицейских, как паяцев, трясли и перекидывали от одной группы к другой. В эту ночь бесследно пропали восемьдесят человек.

Выдвигалась масса предположений. От причин естественных, как водится, перешли к догадкам сверхъестественным.

Миновало несколько дней. Мы жили в слезах и трауре. Советник Хюнебайн распорядился закрыть плотной дубовой перегородкой лестницу на чердак.

Вчера куда–то запропастилась Мета: перепуганные, мы рыскали по комнатам и коридорам, опасаясь нового несчастья. Наконец, обнаружили ее у перегородки – глаза, обычно кроткие и нежные, горели ненавистью.

Она сжимала рапиру папы Рюкхарта и, похоже, рассердилась при нашем появлении. Мы стали расспрашивать о фигуре, которую она видела, но Мета никак не реагировала. Она не только не ответила, но, казалось, вообще перестала замечать наше присутствие.

По городу блуждало множество самых невероятных историй. Говорили о секретной преступной организации; обвиняли полицию в халатности и вообще черт знает в чем; тайные агенты шныряли повсюду.