Грэхэм Мастертон - Лэрд Дунайн

Мистер Моррисси крикнул:

– Обратите особое внимание на освещение, сейчас свет золотистый и очень ровный, но это ненадолго.

Мистер Моррисси, лысый суетливый человечек с покатыми плечами, был их преподавателем; он первым приветствовал учеников в замке Дунайн и показал им спальни («Вы будете в восторге, миссис Брайт… такой вид на сад…»); сейчас он руководил их занятиями по пейзажной живописи. Он был неплохим педагогом, в своем роде. Наброски его отличались строгостью, рисовал он монохромные работы. Он не потерпел бы сентиментальности.

– Вы приехали в Шотландию не для того, чтобы изображать сцены из «Гленского монарха», [2]– сказал он, собрав группу на железнодорожной станции в Инвернессе. – Вы здесь, чтобы писать жизнь и природу в освещении, равного которому нет во всем мире.

Клэр вернулась к наброску углем, но, продолжая уголком глаза наблюдать за хозяином замка, заметила, что лэрд медленно направляется через луг к ним. Почему-то это взволновало ее, движения ее стали более быстрыми и небрежными. Неожиданно она обнаружила, что лэрд стоит всего в двух-трех футах от нее, по-прежнему сложив за спиной руки. От него исходили какие-то мощные флюиды – она словно почувствовала, как его густая рыжая борода покалывает внутреннюю сторону ее бедер.

– Что ж, неплохо, – в конце концов произнес он с сильным шотландским акцентом. – Я бы сказал, что у вас есть задатки художника. Вы отличаетесь от остальных хохотушек Гордона.

Клэр покраснела и почувствовала, что не в состоянии продолжать работу. Марго хихикнула.

– Ну же, – сказал лэрд, – я вам не льщу. Вы хорошо рисуете.

– Это не совсем так, – возразила Клэр. – Я начала заниматься всего семь месяцев назад.

Лэрд подошел ближе, и Клэр ощутила исходящий от него запах твида, табака, вереска и чего-то еще приторно-сладкого – она никогда прежде не слышала такого запаха.

– Вы неплохо рисуете, – повторил он. – Ваш рисунок хорош; и могу побиться об заклад, что и кистью вы владеете не хуже. Мистер Моррисси!

Мистер Моррисси поднял на лэрда взгляд – лицо его стало совершенно белым.

– Мистер Моррисси, вы не будете возражать, если я похищу у вас эту необъезженную кобылицу?

Преподаватель явно колебался:

– Мы собирались посвятить сегодняшнее утро пейзажу.

– Да, конечно, но сейчас ей не повредит немного портретной живописи, не правда ли? А я умираю от желания получить собственный портрет.

Мистер Моррисси с большой неохотой ответил:

– Нет, думаю, это не повредит.

– Тогда решено, – объявил лэрд и тут же принялся складывать мольберт Клэр и собирать ее коробку с красками.

– Минуточку, – начала Клэр, готовая рассмеяться при виде подобной наглости.

Лэрд Дунайн устремил на нее пристальный взгляд своих зеленых глаз – зеленых, словно изумруды.

– Простите, – извинился он. – Вы ведь не возражаете? Клэр не смогла удержаться от улыбки.

– Нет, – ответила она. – Я не возражаю.

– Вот и отлично, – сказал лэрд Дунайн и повел ее в замок.

Марго негодующе фыркнула им вслед.

Он позировал в полутемной комнате на верхнем этаже; высокие стены до самого потолка были обшиты дубом. Главным источником освещения служило окно со свинцовыми переплетами, расположенное почти под потолком, и падающий из него свет походил на луч прожектора. Лэрд Дунайн сидел на огромном, окованном железом сундуке, высоко подняв подбородок, и ухитрился сохранять полную неподвижность все то время, пока Клэр набрасывала эскиз.

– Вы приехали сюда не только за тем, чтобы рисовать и писать красками, у вас есть какая-то цель, – произнес он через некоторое время.

Клэр проворно набрасывала палочкой угля его левое плечо.

– Вот как? – отозвалась она, не улавливая смысла его слов.

– Вы хотите найти здесь душевный покой, не так ли, и все расставить по своим местам?

Она мельком вспомнила об Алане, и о Сьюзан, и о хлопнувшей двери. Подумала о том, как милю за милей шла по Пастушьему лугу под апрельским ливнем.

– Именно в этом и состоит назначение искусства, не так ли? – парировала она. – Расставить все по своим местам.

Лэрд Дунайн криво усмехнулся.

– Так говорил и мой отец. Вообще-то он свято верил в это.

В его тоне было нечто такое, что заставило Клэр на минуту прервать работу. Что-то очень серьезное; какой-то намек, словно он пытался дать ей понять, что подразумевает нечто большее.

– Я вынуждена вас оставить. Мы продолжим работу завтра, – сказала она.

Лэрд Дунайн кивнул: