Дион Форчун - Лунная магия

Она знала, что Малькольм изменил уровень сознания и больше не осознает комнату, он находится в гипнотическом состоянии; и у нее ее делом было контролировать ритуал и постоянно возвращаться в план физический, чтобы поддерживать энергию. Казалось, лицо мужчины было не из плоти и крови, оно скорее напоминало гипсовую маску со вставленными в нее мерцающими глазами; он был настоящим жрецом и совсем не был похож на потерявшего голову мужчину. Он был не просто самим собой, получающим то, чего желал; он был участником ритуала, представляя нечто большее, чем он сам, представляя всех мужчин, которых обманула жизнь, как это случилось с ним, и сам он в своем лице магически разрушал их оковы. То, чему он научился у женщины, использовавшей его, соединило его с космическими силами, и поэтому вершилась магия. То, что происходило, было примитивным, архаичным, ужасающим, но священным и в своем роде духовным, как и любое из священнодействий: это была первостепенная основа, на которой зиждется вся жизнь; игнорируя ее, как это постоянно делают люди, сама жизнь не могла бы существовать; и она, женщина, осознавала всю важность происходящего.

Она опустила руки по сторонам алтарной лампы, а он потянулся к ней и взял ее за кисти; она поняла, что смотрит в эти сверкающие, матовые, неподвижные глаза и что они совсем близко. Теперь уже не было иного выхода, Малькольм овладел ею, чтобы сделать с нею то, что он должен был сделать, но между ними был священный огонь и поднимающаяся спираль дыма курящегося ладана: ритуал священен.

Она не боялась, она просто ощущала страшное давление, а Малькольма — как она могла видеть — не сдерживали ни сомнения, ни запреты. Однако, имея больший опыт, она знала, что магия действует в астральном плане, и если она проникает в план физический, то перестанет восприниматься как магия. Она не была уверена в том, знает ли об этом Малькольм, но вместе с памятью о прошлых инкарнациях такое знание могло задержаться в его подсознании и указать ему путь. Проходили минуты, он не двигался, и она все с большей уверенностью чувствовала, что уже задействованы очень глубокие уровни его существа, первозданные силы возвратили к жизни древние воспоминания.

Она внимательно смотрела, зеркало казалось открытым, а в нем показался другой мир. И она, и жрец, работавший напротив, были полностью формами света, их ноги оставались в темных хаотических глубинах, а головы — в звездном Космосе; между ними, как алтарь, Земля, и их руки соединялись над нею. Малькольм держал ее за кисти, но не крепко, и она повернула свои руки, вложила их в его и тоже взяла его за кисти, и так они стояли, пока силы проносились над ними. Она осознавала ритмическое пульсирование Космоса, и, с одной стороны, знала, что она чувствует удары пульса Малькольма, но с другой — она также знала, что это биение ритма Космоса; и еще она знала, что это не две разные вещи, а одна-единая, и что пульсация крови мужчины — одна из изначальных, первобытных сил.

Потом ей показалось, что они поднимаются в Космос, потому что алтарь Земли больше не был для них препятствием; между ними было что-то, похожее на дымку из серебряного света, как при восходе Луны, и она знала, что это магнетизм Малькольма.

В земном плане она видела, как земной двойник мужчины в своем физическом обличье стоял перед ней лицом к лицу; он приблизился, и она ощутила серебряную прохладу, они начали срастаться. Они были сделаны из одного и того же, и поглотили друг друга. В видении же они парили в Космосе меж звезд. Это было похоже на то, как будто она поднялась на мощных крыльях, ведя за собой мужчину, это напоминало брачный полет пчел.

Потом давление ослабло, энергия иссякла и они моментально возвратились на Землю. Она увидела Малькольма, опирающегося двумя руками на алтарь, капли пота покрывали его подбородок. Силы медленно покидали его, и он опустился на колени, опираясь на одну руку, другой прикрыв лицо. Она обошла алтарь и взяла его за плечи, чтобы он не упал на пол. Несколько минут он оставался в положении Умирающего Гладиатора, а потом локти расслабились, и он полностью опустился на землю. Она хорошо знала, что он не умер, но любой другой задался бы вопросом, теплится ли жизнь в этом распростертом теле.

Она спокойно уложила его, как поступают с мертвыми, скрестив руки на груди, и села рядом с его головой, положив ладонь на лоб. Она прижала сложенную ладонь с другой стороны его лица и села так, как сидят индийские боги, и ждала. Мужчина начал едва заметно дышать. Женщина же, казалось, восстановила свои силы. В тайной комнате царила полная тишина.