Сергей Бережной - Последняя охота

Доктор Мартин торжествовал и давал комментарии для прессы.

— Решение судьи Джонсон вновь показало, что принципы свободы личности ценятся в нашей стране превыше всего, — говорил он, слегка отклоняясь назад: настырные журналисты так и норовили засунуть микрофоны прямо ему в рот. — Как ни пытались федеральные спецслужбы повлиять на ход слушаний дела, им это не удалось. Юджин Виктор Тумс свободен.

— Доктор Мартин, — ведущий программы новостей городского канала старался держаться так, чтобы не выпасть из поля зрения телекамеры, — но, ведь ваш Тумс — не невинно пострадавшая овечка. Ведь он попал в клинику после того, как пытался изнасиловать агента ФБР.

— Это ложь!

— Но об этом нападении прямо говорится в материалах дела!

— О покушении на изнасилование там не говорится ничего.

— А зачем тогда ему было нападать на ту женщину?

— Юджин Тумс не отдавал себе отчета в своих поступках, он действовал в состоянии крайнего аффекта. И я вполне способен это понять — ведь его пытались ложно обвинить в серийных убийствах.

— Хорошо, пусть так, но ведь вы признаете сам факт нападения. Значит, Тумс способен напасть на человека, он опасен для окружающих — а вы его выпускаете!

— Как специалист я не вижу причин опасаться. Вздорных обвинений против него теперь не выдвигают, поэтому и причин для психического срыва у Юджина Тумса нет.

— Доктор Мартин, вам как специалисту следовало бы знать, что если у человека психика не в порядке, то он сам найдет причину для срыва. Любой стресс может толкнуть его на преступление…

— Я уверен, что вы излишне драматизируете ситуацию. Любой телезритель может сорваться и наделать глупостей — что же, сажать теперь всех поголовно в клинику? Тогда уж и врачей туда надо водворить — они тоже люди и тоже испытывают стрессы.

— Но существует разница между психическим заболеванием и простым срывом.

— Мои исследования показали, что Тумс вовсе не болен. Его психика в полном порядке. Поставленный ему диагноз я считаю ошибочным — судебные эксперты обследовали Юджина Тумса, когда он находился в состоянии глубочайшей депрессии, и приняли проявление его угнетенного состояния за симптомы кататонии. Хотел бы я посмотреть, как кататоник сможет на кого-нибудь напасть!

— Но если Тумс здоров, значит, он должен отвечать за нападение на агента ФБР?

— С какой стати? Они же первые начали!

Репортеры заржали.

— Если бы меня обвинили в серийных убийствах, я бы тоже вышел из себя.

— И тоже напали бы на женщину?

— Не передергивайте! Я этого не говорил. Но, так или иначе, я не испытывал бы к тем, кто пытался меня оклеветать, теплых чувств. Даже если это будет самая симпатичная сотрудница ФБР.

Вечерний выпуск «Балтимор сан» вышел с материалом об освобождении Юджина Тумса на второй полосе. Там же было опубликовано интервью с доктором Мартином. Статья называлась «Доктор Элвин-Мартин: „Психиатров надо держать в психушках“».

Аналогичный материал на пятой странице «Ивнинг пост» назывался «Доктор Мартин не испытывает теплых чувств к сотрудницам ФБР».

«Нэшнл инкуайер» процитировал это интервью и назвал материал «Пусть они только попробуют обвинить меня в серийных убийствах».

Так к доктору Мартину пришла долгожданная слава.

Всю ночь супруги Кристчен не сомкнули глаз. Мэри несколько раз принималась тихо плакать от счастья — тогда Джозеф брал ее за руки или нежно гладил по седеющим волосам.

— Да, вишь, как оно обернулось, — шептал он. — Теперь вот и у нас сынок появился…

— Красавец, — говорила Мэри, вытирая слезы. — Мы усыновим его, правда?

— Конечно, усыновим. Родных у него никого нет…

— Бедный мальчик…

— Да уж, такая жизнь — не позавидуешь.

— Это оттого, что он был один. Будь у него семья, разве попал бы он в клинику?

— Не дали бы, — твердо отвечал Джозеф. — Ни за что бы не допустили.

— Мы его пристроим…

— Плотничать его научу. Не все же ему с этими кошками возиться… Пусть делом занимается. Я поговорю с Марком — мы его в мастерские возьмем.

— Правда?

— Точно поговорю…

Мэри вздыхала и прислушивалась к звукам, доносившимся из комнаты Юджина.

Юджин тоже не спал (он теперь практически никогда не спал). Окно его комнаты было открыто, он мог спокойно встать и уйти — и никто бы его не задержал. И его охота могла бы начаться — и, возможно, закончиться — сегодня ночью. Изголодавшийся зверь ждал именно этого. Он уже не бился, не требовал он скулил, царапался, облизывал изнутри тесную черепную полость, не в силах понять, почему ему не позволено выйти прямо сейчас… Однако Тумс лежал, укрывшись одеялом, и остановившимся взглядом глядел в потолок, по которому скользили просочившиеся в окно ночные тени вперемешку с отсветами уличных фонарей. Запахи, которые его окружали, были непривычны и в то же время очень знакомы. Он точно помнил, что у мамы запах был совершенно другой и в квартире их пахло иначе… Откуда же он мог помнить?..