Кофе-с-капелькой
Это сегодня «кофе-с-капелькой» (или «с душком») – это просто эспрессо и глоток агуарденте подешевле. А когда-то для его приготовления требовалось:
очень крепкий и горячий кофе – пол-литра
рафинад кубиками, как прежде, когда сахар подавался в сахарницах и с щипчиками – 8 кубиков
выдержанное агуарденте или коньяк – 50 мл
лимон, палочки корицы, гвоздичка – сколько душа примет
В серебряную или стеклянную огнеупорную мисочку положить кубики сахара, лимонную корочку – нарезанную или натертую на терке, одну-две палочки корицы и три-четыре гвоздички. Полить агуарденте. Поджечь. Помешивать, пока сахар не растает и тут же залить свежеприготовленным кофе. Перемешать и подавать, не процеживая – пусть счастливчикам попадется лимонная корочка или гвоздичка.
Он появился на пороге «Музыки и цветов» за десять минут до полуночи. Долговязый молодой человек в слишком легкой, не по погоде джинсовой куртке, с ярко-оранжевым рюкзаком. Скорее симпатичный, чем нет: копна светлых кудрявых волос, круглые глаза на пол-лица и по-девичьи длинные ресницы, такой вечно юный, какими бывают только худощавые блондины, у которых из-под тонкого слоя взрослого мужчины то и дело просвечивает мальчишка, встрепанный, раскрасневшийся не то от смущения, не то от слишком быстрой ходьбы, почти испуганный, но очень решительный. Не поздоровавшись, спросил – резко, отрывисто, по-английски, с каким-то диковинным славянско-германским акцентом:
– Это здесь выдают новые судьбы?
– Чего?! – дружно переспросили Даля и Хлоя. – Wa-a-a-a-a-at?!
Зато Нонна не растерялась; ничего удивительного, она всегда была мастером нечаянной импровизации, из тех, кто сам никогда не знает, что может выкинуть в следующую секунду, каковы будут последствия, и удастся ли их расхлебать.
Вот и сейчас Нонна гаркнула с неподражаемой сварливостью советской продавщицы, чьи сумрачные тени еще порой мелькают на оптовых рынках, в буфетах сельских автовокзалов и на дальних задворках наших детских воспоминаний:
– Не больше трех в одни руки!
Даля и Хлоя восхищенно переглянулись. Еще немного, и они бы расхохотались, да и сама Нонна едва сдерживала смех, но ночной гость повел себя как черт знает что: криво улыбнулся, кивнул и заплакал. Ну, то есть не зарыдал в голос, но по его румяной щеке скатилась самая настоящая слеза, настолько крупная, что ее существование невозможно было игнорировать. И смеяться сразу стало неловко. Свинство смеяться, когда на твоем пороге плачет взрослый человек.
– Извините, – почти беззвучно сказал он. – Просто… ну, как-то внезапно это все. Я же не верил. Приехал сюда, вернее даже прилетел из Берлина и сразу пошел вас искать, но на самом деле не верил. Твердо знал, что он меня разыграл.
«Еще как разыграл!» – хором подумали три подруги. «По шее бы ему надавать за такие шутки, кем бы он ни был», – сердито добавила про себя Даля. «Все-таки мальчишки – ужасные дураки», – с удивившей ее саму нежностью вздохнула Хлоя. А Нонна, чье буйное воображение чрезвычайно удачно уравновешивалось здравым смыслом, сказала:
– По-моему, вам надо выпить.
И поставила перед гостем рюмку с кальвадосом, которую буквально за секунду до его появления наполнила для себя, чтобы опытным путем выяснить, зачем люди пьют с горя и что при этом чувствуют. А вдруг действительно помогает? Однако даже начать эксперимент не успела. Вечно так.
Ну, не то чтобы с такого уж великого горя, но повод печалиться у Нонны, Дали и Хлои был. Дела в их общем кафе «Музыка и цветы» шли совсем неважно, пора было это признать. Как раз сегодня в очередной раз расплатились за аренду, а вечером, дождавшись ухода последнего из тридцати четырех – за весь, мать его, долгий день! – посетителей, сели подбивать баланс. Без особого удивления выяснили, что за последний месяц едва-едва вышли в ноль, и это при том, что все, включая бухгалтерию и уборку, делали сами, а арендная плата пока была невелика: помещение принадлежало Далиному троюродному брату, который согласился в первый год брать с них вдвое меньше средней рыночной цены, чтобы дать возможность наладить бизнес. До истечения срока оставалось четыре месяца – май и все лето. Промежуточный итог оптимизма, мягко говоря, не внушал.
Это не было для хозяек «Музыки и цветов» настоящей катастрофой. То есть им не грозила перспектива остаться с голыми задницами без крыши над головой. С трусами и крышами у них все было более-менее в порядке, даже в долги не залезли, вложили в кафе только свои многолетние сбережения, время, труд, смутные, но упоительные надежды, остатки былой храбрости и наивные юношеские мечты о собственном идеальном, самом лучшем в мире кафе. Даже название «Музыка и цветы» придумали еще на первом курсе, как им казалось, очень удачное. Люди часто шутят, описывая неожиданно накатившее лирическое настроение: «Хочется музыки и цветов», – и вот теперь всем будет ясно, куда в таких случаях надо идти. Выяснив, что в арендованном помещении несколько лет назад был цветочный магазин, обрадовались совпадению: значит именно так и назовем. Ради полного соответствия названию всегда держали на стойке несколько свежих букетов; впрочем, их никогда никто не покупал. Что касается музыки, у каждой была обширная фонотека, и вот наконец-то пришло время их объединить. По воскресеньям, закрыв кафе, варили кастрюлю глинтвейна и составляли плей-лист на следующую неделю, неизменно засиживались чуть ли не до утра, но по домам расходились не усталые, а радостно возбужденные, как в юности со свиданий. Посмеивались над собой: любовь зла.
Читать дальше