Ирина Андронати - Перевёртыш

— Лошади, наверное, не нравится асфальт, да? Ей трудновато на твердом. Скажите, не­ужели их никогда не подковывали?

Парень, уже не пытаясь скрыть ужас, переполошенно обернулся к дверям магазина.

Скалли сделала вид, что не заметила.

— А как ее зовут? Неожиданно парень ответил:

— Элис, — голос у него был глуховатым и хриплым — похоже, от волнения.

— Хорошее имя. Это вы сами ей такое выбрали?

На этот раз он обернулся и впервые по­смотрел Скалли в глаза.

— Мы назвали ее Элис все вместе. Про­стите, мне не разрешается разговаривать с посторонними.

— Это ничего. Ничего, — успокаивающе повторила она. — Все нормально. Меня зо­вут Дэйна Скалли.

Самый обыкновенный жест — рука, про­тянутая для обмена рукопожатиями, — сно­ва всколыхнул в глазах парня неподдельный ужас.

— Я не желаю вам ничего плохого, — дру­жески улыбнулась Дэйна.

После долгого колебания молодой человек коснулся протянутой руки и сначала нелов­ко, а затем прочно стиснул ее пальцы. Дэйна хмыкнула.

Рукопожатие все длилось. Совершенно оша­левший от собственной смелости, парень ре­шился на робкую ласку: медленно и осто­рожно он провел пальцем по тыльной сто­роне женской ладони, по ложбинке между большим и указательным пальцами. И еще раз. И еще.

Дэйна нахмурилось. Это уже переставало быть шуткой, но... Легкая тревога скользну­ла и растаяла в поднявшемся изнутри непо­нятном волнении. Затуманившееся сознание самым краешком фиксировало, как запылали губы, как закружилась голова, все стреми­тельней и стремительней, и медленно стала запрокидываться, как прилила кровь к лицу, как бьющийся в такт заполошному сердцу жар заставил сжаться живот и ослабил ко­лени... Сама Дэйна этого, к счастью, не осо­знавала. Ибо сгорела бы от стыда, если бы поняла, что все это происходит на улице.

Виновник — или невольная причина — невероятной метаморфозы, случившейся со спецагентом ФБР, стоял недвижимо, с тре­вогой и легким изумлением глядя на про­исходящее, словно не верил. Не верил, что это — в буквальном смысле — дело его рук. Дыхание женщины стало частым и преры­вистым...

— Брат Эндрю! — послышался сзади окрик. Парень испуганно отдернул руку. Дэйна осеклась на полу вздохе, сглотнула рвущийся наружу звук и попыталась справиться с дро­жью разочарования. Колени подгибались. Ей очень хотелось опереться на что-нибудь на­дежное, но под рукой, кроме старой белой лошади, ничего не было. Дэйна потянулась к несчастной скотине и каким-то судорож­ным движением зашарила по ее шее. Она по-прежнему не замечала окружающего, не заметила она и Молдера, выбежавшего из магазина вслед за «родственниками».

— Скалли, что ты делаешь? — встревоженно спросил он, обескураженный стран­ным состоянием напарника.

— Просто разговариваю, — поспешно от­ветила Дэйна, махнув в сторону лошади, но глядя совсем в другую сторону.

Фокс проследил за направлением ее рас­терянного взгляда и обнаружил на облучке колымаги лопоухого юношу, испуганно вы­глядывающего из-под широких круглых по­лей черной шляпы.

— Ты в порядке? — уточнил он на всякий случай. Было очевидно, что Скалли не по се­бе, но признаваться она в этом не собирается.

— Да, — неуверенно ответила Дэйна. — По-моему.

— Не хочешь присесть?

Она не хотела присесть. С неясной, необъ­яснимой тоской она смотрела, как дребез­жащая старая колымага, набитая грязными мешками и мрачными, как гробовщики, пас­сажирами, уносит странного молодого чело­века с угрюмым взглядом... А может быть, она смотрела сквозь улицу и прохожих в только что миновавшие мгновения, ловя по­следние вспышки угасающего огня в крови. Дыхание женщины сбилось, глаза блестели, губы ярко пылали сквозь тонкий слой неяр­кой помады.

— Интересный у них образ жизни, прав­да? Ну как? Ты ничего такого не почувст­вовала? — как можно нейтральнее спросил Фокс.

— Что-то там нечисто, Молдер, — медлен­но произнесла Скалли, по одному нашаривая слова, которые бы не выдали Призраку, что с ней творится.

— Да, — мрачно подтвердил Фокс. — Я говорил это долгие годы.

Настороженное беспокойство сменилось го­речью. Дождавшись такого редкого одобрения напарника, Молдер поддался вполне прости­тельной слабости, которая зовется «А вы мне не верили. Теперь видите, что я был прав?».

И Призрак, вопреки своей феноменальной интуиции, попросту списал замешательство Скалли на обычную растерянность. Неясное, не имеющее под собой никакого фактическо­го обоснования подозрение наверняка долж­но было озадачить рационального до мозга костей ученого, каким и была Дэйна.