Грэхэм Мастертон - Дьяволы дня 'Д'

Я не знал, что мне говорить или делать. Казалось, что отец Энтон был полностью заменен. Но был ли он действительно одержим или у него был бред? Может быть он принял слишком много сердечных таблеток или слишком много выпил перед сном. Я смотрел на этого пожилого, трясущегося священника, в его длинной, белой ночной рубашке, и едва ли мог поверить, что говорю с дьяволом.

Отец Энтон, покачиваясь, сделал один шаг по направлению ко мне. Я отступил еще дальше.

– Отец Энтон, – сказал я, – вы больны. Почему бы вам на минутку не прилечь, – я бы сходил за доктором.

– Болен? – зашипел он. – Я не болен. Я свободен.

– Не приближайтесь, пожалуйста, – попросил я. – Мне придется вас ударить, если вы подойдете еще ближе, а я не хочу этого делать.

– Вы меня забавляете, – прошептал священник. – Но со мной это никогда долго не продолжается. Отец Энтон меня не забавлял. К счастью, он был слаб. Человек, верующий в нас, всегда более восприимчив, чем тот, кто не верит.

– Вы захватили отца Энтона? Вы овладели им?

– Можно сказать и так, – да.

– Что это значит?

Отец Энтон приблизился ко мне еще на шаг.

– В одержимости больше физического, нежели умственного. Я владею отцом Энтоном, потому что я внутри него.

Я похолодел от дурного предчувствия.

– Я не понимаю вас. Что вы имеете в виду: вы внутри отца Энтона?

Священник в белом неуклюже приближался ко мне. Лицо его было лишено всякого выражения, и если бы не темные проницательные глаза, можно было бы подумать, что оно принадлежит трупу.

– Человек, как и демон, – это механический прибор, – произнес он голосом, который еще меньше походил на голос отца Энтона и был очень сильно похож на тот, что я слышал в танке, и я знал – несмотря на все, что я пытался сделать, чтобы убедить себя в обратном, – что это дьявол, которого мы пытались заточить в подвале, приспешник Ардамелека, принесший однажды бедствие и горе в Руан.

Я ничего не сказал. Я предполагал, что находился теперь в пяти-шести шагах от двери. Старый священник как деревянный продолжал идти ко мне.

– Изнутри я могу манипулировать его руками и ногами, как марионеткой, – сказал дьявол. Я могу смотреть сквозь его глаза и дышать через его ноздри. Здесь, внутри, надежный дом, monsieur . Теплый, кровяной и уже приятно пахнет разложением. Я могу даже соблазнить эту старую, иссохшую домохозяйку его обвисшим пенисом!

Со все возраставшим страхом, я, не отводя глаз, следил за священником.

– Вы лжете? – спросил я, зная, что это не так. – Боже мой, если вы лжете…

– Ваш Бог вам не поможет. Он не помог и отцу Энтону.

– Ну, а где же отец Энтон? – спросил я настойчиво. – Что вы с ним сделали?

Негнущаяся фигура подошла так близко, что я мог прикоснуться к ней вытянутой рукой.

– Вы почти на нем стоите, – произнес он тем грубым, гортанным голосом.

Сперва я не хотел отрывать глаз от священника; но затем бросил быстрый взгляд вниз, за спину: это зрелище заставило напрячься и перевернуться мой желудок. На полу, возле комода, растянувшись бледными, слизистыми веревками, покрытыми комками темно-красных почек, голубоватыми лепешками печени, лежали внутренности отца Энтона. Дьявол распотрошил его и забрался в его опустевшее тело, как какой-то ужасный тип паразита.

Дьявол не двигался. Со страхом и омерзением, я снова посмотрел на него.

– Вы убили его.

Дьявол злорадно хрюкнул.

– Напротив, я думаю, что дал старому дураку что-то вроде новой жизни. Все равно он был почти мертвым. Его сердце протянуло бы не на много дольше, особенно после того, как вы вытащили его на тот снег.

Я замолчал, с тревогой покусывая губу. Если дьявол смог распороть отца Энтона, он, без сомнения, сможет сделать что-нибудь такое же отвратительное и со мной. Я кинул взгляд на черное распятие на стене, подумав: правда ли все это, что показывают в фильмах о вампирах? Действительно ли возможно защититься от демонов и привидений Святым Крестом?

Сделав шаг в сторону от липких остатков отца Энтона, я дотянулся до висевшего над комодом распятия и сдернул его. Затем, сунув его прямо в лицо дьяволу, я закричал так смело, как только мог:

– Я изгоняю тебя! Во имя Господа, я изгоняю тебя!

Сильным ударом старый священник выбил из моей руки распятие. Он издал шипящие рычание и снова двинулся ко мне; глаза его были такими же темными и жестокими, как у аллигатора.

Откинув руку назад, я треснул ему по лицу подсвечником. Голова его дернулась в сторону; основание подсвечника оставило на щеке рубец, но никакой крови не было, потому что сердце отца Энтона больше не качало кровь, а его захваченный дьяволом кадавр просто вздрогнул и снова шагнул вперед.