Майкл Грей - Комната ужасов – 2

– Хм!

– Например, другая сексуально озабоченная леди, которая ТОЖЕ положила на тебя глаз, но которую я бы тебе не порекомендовала: Марша.

– А почему ты рекомендуешь мне постель Честити, а Марши – нет?

– Честити – честная давалка. Получишь массу удовольствия. И никаких сложностей. Сунул, вынул и пошел. «Все было хорошо, не правда ли?» Марша – давалка нечестная. У меня четкое впечатление, что половину удовольствия она получает от болезненных и ненужных осложнений. Есть разница между тем, кто дает и кто дразнится. Жаль, что вы, мужики, ни черта не разбираетесь в этих делах. Где сексуальность, а где просто выверты.

– Впредь в своих любовных делах буду сначала обращаться к тебе как главному эксперту. Но какое отношение имеет этот «исход евреев из Египта» к забастовке уборщиц?

– Ну, они, наверное, все суеверные. Уборщицы свалили в кучу все прецеденты, инциденты, «исход» и Мемориал, добавили еще три-четыре, вышло тринадцать. Ну и пошла молва, мол, тут сглаз, духи, место проклятое. Ну, сам знаешь.

– Поэтому тебе пришлось унизиться до собственноручного мытья тарелок.

– Тарелок, полов, пылесоса. – Холли смахнула со лба воображаемый пот. – О дорогой. Для женщин работа никогда не кончается.

– А что эта женщина с волосами? Алита? Я ее тоже не вижу.

– Я думала, она тебе нравится. Забудь о ней, Бэрр. С ней тоже беда. Какая – не могу сказать. Но чувствую.

– Женская интуиция?

– Почему бы нет? Или язык тела. Алита не та, за кого себя выдает. Иногда у меня такое чувство, будто она – мужчина.

– Она приставала к тебе?

– Да нет, я не об этом. Просто я бы на твоем месте держалась подальше. Она уделяет внешности столько же внимания, сколько и я, но причины другие. Алита старается быть привлекательной, но не потому, что хочет доставить УДОВОЛЬСТВИЕ мужчинам. Может, даже наоборот. – Холли пожала плечами. – Не знаю. Изображаю из себя психолога-любителя, недостойного на шей лиги. В одном, во всяком случае, ты прав: я ее тоже давно не видела. И Клэр Сэксони тоже. Одна радость.

– Конечно, твоя любимая соседка.

– Скажу так: я великодушна. Если бы Клэр умирала от жажды в пустыне, я бы первая предложила ей сандвич с ореховым маслом. Если б она тонула, я не пожалела бы для нее свои последние чугунные тиски. Может, у меня предубеждение. Один мой коллега – ее бывший любовник. Он никогда об этом не говорил, до тех пор пока я не сказала, что поселилась в одном доме с ней. Коллега прокомментировал одной фразой: «Эта сука, кастраторша!» Я никогда не находилась под влиянием мнения мужчин, но он всегда был этаким джентльменом. Это первое дурное слово из его уст, которое мне довелось слышать о ком бы то ни было.

Так или иначе – похоже, все наши жильцы-знаменитости «отлучились» одновременно. Этак дом скоро опустеет.

– В смысле привлекательных женщин, во всяком случае. Тебе придется издавать за всех женские звуки.

– Звуки?

– А ты не знаешь? Проницательная ты наша. Я для того и въехал сюда, чтобы слушать женские звуки. Ты не представляешь, как их не хватает, когда живешь один в доме.

– Какого рода звуки?

– Стук каблучков, хихиканье. Два самых эротических звука в мире. Взрослое, женское хихиканье, конечно, не девичье.

– Значит, если какой-то леди взбредет в голову тебя соблазнить, все, что для этого требуется, – высокие каблуки, кафель и смешочки?

– Конечно! Впрочем, звук шелка, скользящего по атласу женского бедра, также не лишен притягательной силы.

– О, я чувствую, ты приходишь в себя, возбудился. Не пора ли тебе назад, в берлогу, самец! Я держу в уме то, что ты сказал, и обязательно дам этому ход, когда найду тебе подходящую женщину.

– В то же время придумав способ, как это дело спустить на тормозах?

Холли рассмеялась.

– А может, как прикрутить пластырем? Ладно. Как ты? Не прояснилось в голове, с твоими собственными делами?

– Да. Теперь я переживу свое горе. Слава Холли!

– На здоровье. В любое время.

Ярость была хороша, даже если учесть, что Оно передало большую ее часть малышу внутри. Ярость – для разнообразия: она не очень питательна. По-настоящему нужно побольше боли, страха. По части человеческих мук малышка просто ненасытна.

Струйка боли еще текла пока из Джона Холла, но он использовал уже почти все рыболовные крючки. С каждым мгновением ребеночек в утробе чудовища будет требовать все больше, а кульминация – перед самым рождением. Это будет крещендо. Надо найти что-нибудь этакое. Тяжелая это работа: быть мамой.