Дин Кунц: Слуги сумерек

– Отпусти сейчас же, черт побери! – крикнула Кристина.

– Лучше признавайся! – визжала старуха. – Признавайся, кто ты такой!

Кристина опять попробовала ее отпихнуть, но та не выпускала мальчика.

Тогда Кристина с размаху ударила ее ладонью, сначала по плечу, затем по лицу.

Старуха отшатнулась, и Джой, разорвав рубашку, вырвался.

Дрожащими руками Кристина вставила ключ в замок и, открыв дверь, втолкнула Джоя в машину. Он перелез на правое сиденье, а она села за руль и, чувствуя какое-то невероятное облегчение, захлопнула дверь и защелкнула замок.

Старуха уставилась в окошко с ее стороны и заорала:

– Нет, вы послушайте меня, послушайте!

Кристина вставила ключ в замок зажигания, повернула его и надавила на педаль газа. Заурчал двигатель.

Кулаком с побелевшими костяшками пальцев сумасшедшая принялась колотить по крыше машины.

Кристина осторожно подала назад, выезжая со стоянки. Старалась не задеть старуху и в то же время страстно желала убраться подальше от этого места.

Но безумная, ухватившись за ручку дверцы, волочилась рядом. Наклонив голову, она дико таращилась на Кристину.

– Он должен умереть. Он должен умереть, – твердила она.

– Мамочка, не отдавай меня ей, – сотрясаясь от рыданий, вымолвил Джой.

– Ничего у нее не получится, малыш, – во рту пересохло, и она с трудом выговаривала слова.

Джой прижался к двери, по щекам катились слезы, а он не сводил широко распахнутых глаз с искаженного злобой лица косматой гарпии, по-прежнему маячившей за стеклом.

Продолжая двигаться задним ходом, Кристина прибавила газ и, выворачивая руль, чуть не врезалась в другую машину, которая медленно двигалась по площадке. Водитель просигналил, и Кристина чудом успела затормозить.

– Он умрет! – пронзительно орала старуха. Белым бескровным кулаком она с силой ударила по стеклу, которое чуть не разлетелось на кусочки.

Этого не может быть, подумала Кристина. Только не в такой чудесный день. И не в безмятежной тишине Коста-Мезы.

Еще один удар по стеклу.

– Он умрет! – На стекло летели брызги слюны.

Кристина переключила скорость и тронулась вперед, но старуха продолжала держаться за ручку. Кристина прибавила ходу, но та не сдавалась и бежала рядом с машиной, спотыкаясь и оступаясь, – десять, двадцать, тридцать футов, – все быстрее и быстрее. Боже, да человек ли это? Откуда в старой женщине столько силы и упорства?

Она пронзила их хищным взглядом, и в глазах ее была такая злоба, что Кристину не удивило бы, если б эта ведьма, невзирая на малый рост и преклонный возраст, сорвала бы с петель дверь. Наконец, издав сокрушенный стон, она отступила.

Они пересекли стоянку и повернули направо. Машина ехала с такой скоростью, что не прошло и минуты, как торговый центр остался далеко позади, а они» оказались на Бристол-стрит, держа путь на север.

Джой все плакал, но уже не так сильно.

– Ну, будет, мой дорогой. Теперь все позади. Ее больше нет.

Они выехали на бульвар Макартура, повернули направо и проехали еще три квартала. Кристина все время поглядывала в зеркало заднего обзора, чтобы убедиться, не преследуют ли их, хотя отдавала себе отчет в том, что это маловероятно. Наконец съехали на обочину и остановились.

Ее трясло, и она не хотела, чтобы Джой это заметил.

Достала салфетку и протянула Джою:

– Ну-ка, малыш, давай вытрем глазки, высморкаемся и не будем ничего бояться. Сделаешь это для мамы, хорошо?

– Хорошо, – согласился он. Вскоре он успокоился.

– Тебе лучше? – спросила Кристина.

– Угу, вроде да.

– Ты испугался, верно?

– Сначала.

– А теперь?

Он покачал головой:

– Нет.

– Понимаешь, – объяснила Кристина, – все эти гадкие слова она наговорила тебе понарошку.

Он посмотрел на нее с недоумением. Губы еще дрожали, но голос был ровным:

– Тогда зачем же она это говорила? – Она не владела собой. Это больная женщина.

– Больная? Вроде как гриппом?

– Не совсем, малыш. Я имею в виду больна душевно, с расстроенной психикой.

– У нее крыша съехала, да?

Так могла выражаться только Вэл Гарднер, ее партнерша по бизнесу. Кристина впервые услышала эти слова из уст Джоя и подумала о том, сколько других не принятых в приличном обществе оборотов ее ребенок мог еще почерпнуть из того же источника.

– Ма, у нее что, в самом деле крыша съехала? Она сумасшедшая?

– Да, да, у нее душевное расстройство.

Он нахмурился.

– Все это не очень-то понятно, верно? – спросила она.