Джен - Монастырь потерянных душ

— Твоя комната, — Монах пригласил меня войти первой.

Комната показалась огромной — наверное, из-за высокого потолка и малого количества мебели. Кровать, комод. В полкомнаты — кофейного цвета ковер. Слева — открытая дверь, за которой просматривалась ванная.

Но главное — огромное окно, за которым виднелись сосны, скалы и кусочек неба.

Я не решилась ступить на ковер, остановилась посреди комнаты, между окном и входом.

— Подожди пока здесь, за тобой придут, — сказал Монах. Из вежливости я обернулась и кивнула. Он прикрыл за собой дверь. Я заметила защелку. Замка не было, — значит, снаружи комната не закрывается. Впрочем, у меня все равно нет ценных вещей.

Я очень хотела сбросить кроссовки и подойти к окну, но меня беспокоила еще одна вещь. Подождав, пока шагов Монаха не станет слышно, я выглянула в коридор.

Так и есть.

В этом коридоре действительно не было ни одной двери, кроме моей.

Я сидела на подоконнике распахнутого окна, спиной к прохладному стеклу, над отвесной стеной, которая переходила в скалу. Некоторое время я пыталась понять расположение моей комнаты относительно того, что я уже видела в Монастыре, но тщетно. Потом вспомнила, как летними вечерами дома, одна, сидела вот так, высоко, над асфальтовой узкой дорогой, точно над пропастью. Воздух здесь был, конечно, лучше, и я заметила, что дышу глубже, чем в городе. Оно того стоило.

Послышались шаги. Я встала. Хотела затворить окно на всякий случай, но передумала: это же моя комната. В дверь постучали. В ответ на мое «войдите» появился младший монах. С подносом.

— Возьмите.

В отличие от старшего, он не говорил мне «ты». Наверное, это тоже было предусмотрено условиями.

Я взяла. Тарелка с едой, чашка с зеленым чаем. Вилка, салфетка. И наручные часы.

— Через двадцать минут собираемся в первом дворе. Найдете?

— Да, — кивнула я, испытывая неловкость, непонятно от чего. Вопросы всплыли потом, когда младший монах ушел. Например, куда девать посуду. И называется ли первым двор, где мы ждали, пока нас расселят. Но догонять его я не стала.

Сначала я поставила поднос на комод и села на кровать. Мешали ноги, к еде пришлось бы тянуться. Но при этом тарелка оказалась слишком горячей, чтобы взять ее на колени. Я огляделась в поисках видеокамеры. Впрочем, в договоре, кажется, говорилось об отсутствии видеонаблюдения. Я читала не слишком внимательно. Мне очень сюда хотелось.

Я сняла поднос с комода и поставила на ковер, а сама уселась рядом, поджав ноги.

Хотелось вспомнить, как сидят японцы перед своими низкими столиками.

Теперь я наконец рассмотрела то, что мне принесли. Довольно большой кусок рыбы с рисом и овощами. Да, это не пансионат с обедом из трех блюд, но мне хватит.

Серый поднос, белые очень простые тарелка и чашка. Часы, которые по размерам подойдут и мужчине, и женщине. Белый круглый циферблат. Широкий темно-серый ремешок. Цвета в монастыре было мало. Цвет — зеленый лес, синее небо — был за окном.

Посуду я оставила на комоде. Можно было ее помыть в ванной, но я понадеялась, что унесут и так.

Внизу, когда я пришла, было человек восемь. Видимо, все решили, что первый двор — это здесь. Разговаривать нам пока никто не разрешал, и, хотя монахи отсутствовали, мы только изредка кидали друг на друга короткие равнодушные взгляды, и снова смотрели кто вдаль, кто вверх на башни, кто на собственные ноги и камни под ногами. Что-то было в этом молчании. Во всяком случае, я не имела настоящих причин, чтобы с кем-то заводить разговор, даже и без запретов.

Хорошо, что нас расселили по одному.

Понемногу собирались и остальные. Появился старший Монах, посмотрел на всех вскользь и недовольно уставился на идущих к нам опоздавших: стройного рыжего парня в короткой кожаной куртке и пепельноволосую девушку, похожую на эльфийскую королевну. Девушка торопилась; парень, наоборот, не спешил, шел едва ли не вразвалочку. Монах, однако, не сказал ему ни слова.

Зато он не дождался, пока парень остановится рядом с нами, и жестом пригласил всех за собой. Рыжему пришлось резко сменить траекторию. Он усмехнулся, но не зло, а так, будто ему понравился ход Монаха. Мы обогнули большое здание справа, и, пройдя мимо узких и длинных построек — каменные бараки? — оказались в другом, круглом дворе. Его форму подчеркивали камни, уложенные концентрическими кольцами.

Больше мне ничего не удалось рассмотреть, потому что Монах шел быстро. В здании, которое снаружи походило на церковь, а внутри — на дом для приемов, мы поднялись по широким ступеням и очутились в зале, в котором кругом стояли двенадцать кожаных тяжелых кресел. Между креслами напротив дверей был проем, в котором находилась вполне университетская кафедра. Или церковная? Впрочем, неважно.