Г. Зотов - Апокалипсис Welcome

– Покидать город запрещается, – преградив путь крылом, заученно сообщил правый ангел. – Движение поездов остановлено по приказу Рая. Просим использовать остатки наземного транспорта в пределах Садового кольца.

– Слышь, мужик, – добродушно сказал Агарес, покачиваясь, как шарик на новогодней елке. – Пусти внутрь, а? Пошарю по киосочкам – может, там баночка пивка завалялась… и курево надо… я быстряком, ты не волнуйся.

Он дыхнул на ангелов серным перегаром. Те невольно попятились.

– Господи Иисусе, – скривился левый (при этих словах все тело Агареса обожгло, как огнем). – С ума сойти… да что ж ты пил-то такое, а?

– Рецептик надо? – осклабился демон. – Слушай сюда, мужик. Значит, покупаешь три сорта одеколона по сто рублей, потом чуток политуры…

– Остановись! – грозно прервал его левый ангел. – О душе подумай!

– А я че, разве не думаю? – изумился демон. – Она ж горит у меня, братцы! Если прямо сейчас не остограммлюсь, голова моя на хрен лопнет.

– Пусти его, – брезгливо отозвался правый ангел. – Хочет себя погубить – пусть губит. Наше-то какое дело? Инструкцию мы выполнили четко, инспектор не придерется. Официально наставили на путь истинный, а эта функция – как предупредительный выстрел. Не остановился – его вина.

Ангелы с презрением отвернулись, пропуская Агареса к лестнице.

Демон спустился вниз, не пряча довольной ухмылки. Удача улыбнулась ему сразу, как только он вошел в вестибюль: среди осколков стекла валялась пачка «явы». Не «житан», конечно, но на первое время сойдет. Он нагнулся за ней: взгляд уперся в стеклянную панель ярко-оранжевого цвета, с розовыми прожилками, невесть как уцелевшую на разбитом киоске… Похолодев, демон ощупал стекло пальцами: сомнения быстро улетучились. ОН НЕДАВНО ПРИХОДИЛ СЮДА. Искал невесту . Смог ли найти? К его неожиданному удивлению, легкое сердцебиение и слабые толчки крови в висках снова возобновились, хотя ангелы и оставались на поверхности. Он сделал шаг к турникетам, и голову начали покалывать спазмы. Выхватив цилиндрик, демон высыпал на язык еще две пилюли. Синдромы притупились, но не исчезли. Забыв о белолицем , Агарес миновал будку контролера, спускаясь на пустующую платформу. Не колеблясь, он спрыгнул на рельсы и замер в недоумении. Очень странно. Последний раз подобное происходило, когда… Но этого не может быть. ЕМУ НЕЧЕГО ТУТ ДЕЛАТЬ!

Спотыкаясь о шпалы, Агарес вступил во тьму туннеля, он шел, шатаясь, словно пьяный, хватаясь за стены: под пальцами крошился осклизлый бетон. Освещение не работало, но его выручало ночное зрение: кровь демонов, помимо прочего, содержит ДНК сиамских кошек. Через два часа, миновав вестибюли станций «Владыкино» и «Петровско-Разумовская», он приблизился к «Тимирязевской». Уже на подходе Агарес начал испытывать ощущения, схожие с инфарктом: сердцебиение усиливалось, кружилась голова. Треснули обезвоженные губы, на футболку, ш и п я, закапала кровь.

НЕУЖЕЛИ… НЕУЖЕЛИ… НЕУЖЕЛИ…

В самой глубине туннеля демон наконец-то узрел то, чего он ждал и так боялся увидеть. Тусклый, еле заметный в темноте отблеск серебряной маски. Ее владелец бесшумно повернулся к нему, заняв боевую позицию.

Агарес, обессилев, привалился к бетону, задыхаясь в приступах кашля.

– Привет, брат … – прохрипел он, обращаясь к человеку в маске.

Стены туннеля рухнули, разорвав глаза демона потоками кромешной тьмы…

Чудовище имело весьма специфическую окраску – завзятые посетители дэнс-клубов, скорее всего, охарактеризовали бы ее как «кислотную». Малиновые проблески, начинавшиеся от мощного хвоста, покрытого щитками брони, к середине спины превращались в неровную кляксу, расплываясь бурыми пятнами. Жирные бока животного, заросшие лоснящейся серебристой шерстью, изобиловали ровными черными окружностями, как у ягуара. Семь голов, агрессивно щелкая зубами, покоились на извивающихся шеях болотной окраски, напоминающих амазонских змей. Из хребта высовывались огромные шипы – острия выделяли студенистую слизь, издававшую омерзительный запах застоялой гнили. Расположившись на детской площадке, между песочницей и скрипящими на ветру качелями, издающими звук ржавого ведра, монстр исследовал выщербленные балконы сразу двух панельных девятиэтажек. Черные раздвоенные языки проникали через мертвые рты разбитых окон в опустевшие квартиры, вслепую ощупывая их одинаковое содержимое – второпях брошенные, покрытые многолетней пылью детские игрушки, похожие на гробы, давно умолкшие телевизоры «Рубин» и заплесневевшую советскую мебель. Каждую голову монстра украшала сверкающая диадема: россыпь изумрудов складывалась в серию знаков на давно забытом языке. Многотонные лапы терзали землю кривыми когтями. Ударив хвостом и подняв в воздух тучу песка, зверь трубно заревел, обращая оскалившиеся головы к солнцу. С дрогнувших деревьев, шурша, осыпались листья. Из семи пастей свешивались нити клейкой слюны, трава на том месте, куда стекали ее струйки, вяла – испуская дух, она сворачивалась пожухшими стебельками.