Г. Зотов - Апокалипсис Welcome

– Метро закрыто, – с намеренно канцелярской интонацией сообщает он. – Выезд из Москвы запрещается Небесами вплоть до Страшного Суда.

– А после? – пытаюсь отшутиться я.

– А после ехать уже будет некуда, – отвечает ангел без тени улыбки.

– Да не еду я… мне позвонить надо срочно, – плаксиво говорю, добавив в голос изрядное количество слез. – Там телефонов куча… пуститеееее…

Ангел, пожав плечами, без спора отодвигается.

– По шпалам вы все равно далеко не уйдете, – предупреждает он, разжав пальцы. – Имейте в виду: на выходе из любой станции тоже блокпост.

Ни фига себе. Это Апокалипсис или военный переворот? Крепкие ребята ничуть не напоминают симпатяшек с голыми попками, порхающих на рождественских открытках. Такими темпами ангелы скоро баррикады с пулеметами начнут строить, да еще и танки введут. Спускаюсь внутрь станции. Нехарактерная пустота – завораживает и пугает одновременно. Как в полночь, когда едешь одна в пустом вагоне и трясешься одновременно с сиденьями: не войдет ли на следующей остановке маньяк с ножом в руке? Вокруг ни души… пустые окошки, где продают билеты… пустая стеклянная будка у турникетов… пустая площадка перед поездами, которые больше никогда не придут. Зеленоватые, вытянутые лица жен декабристов – словно утопленницы, глядящие на тебя отовсюду с огромных панно. Я подхожу к ряду синих телефонов-автоматов и тщательно их просматриваю – один за другим. Что и требовалось доказать: кто-то из растяп забыл в щели карточку. Такое банальное чудо и до Апокалипсиса выручало меня не раз, если садилась батарея в мобильнике. Быстро набираю номер Олега. Жду…

Один звонок, другой, третий… Бесполезно. Похоже, его опять нет дома.

Щелчок. На другом конце провода сняли трубку.

Небритый человек лет сорока, сидевший напротив Престола Господня, пришел на важную встречу в сером костюме, но без галстука. Он заметно волновался, улыбаясь фирменной, отвлеченно-детской улыбкой, часто потирая колючие щеки. Чуть поодаль, примостившись на голубом диванчике, сидела молоденькая и худенькая брюнетка вполне фотомодельной внешности, немного испорченной вздернутым носиком. По самым скромным прикидкам со стороны девушка весила примерно килограмм сорок. Вес мог быть и меньше, но его усугубляли силиконовые протезы, изрядно отягощавшие хрупкое девичье тело, – имплантанты были закреплены в губах, ягодицах, груди, глазных веках и мочках ушей. Гибкое тело девушки поражало неестественной гладкостью, на нем поскальзывались даже мухи: она удаляла волосы с помощью эксклюзивного крема – экстракта из лба Федора Бондарчука. Сногсшибательность этого тела сыграла главную роль в уходе миллиардера из семьи, заставив его бросить двенадцать детей. За спиной пары возвышался старик-дворецкий – экс-король Греции Константин, нанятый в качестве слуги за бешеные деньги. Он держал на подносе две бутылочки с водой, ибо здраво рассуждал, что Бог-отец в питье не нуждается. А если и захочет – то найдет, где взять.

– Интересно, – повеяв пустынной сухостью, спросил Бог. – Как ты вообще попал ко мне на аудиенцию? Наглость – второе счастье, но до сих пор так никому не везло. Если, конечно, визитер не уникальный праведник – как Енох, коего я сподобился взять живым на небо [28].

– Действительно, было очень сложно, – проблеял Авраамович. – Но я договорился. У меня уникальные способности к договорам, Господи.

– С кем же ты договаривался? – удивился Бог.

– Э… прошу прощения, Господи, но я не могу раскрывать свои источники, – возвел на него трогательно-овечьи глаза Авраамович. – Конечно, это стоило дорого, но ведь и случай-то исключительный.

– Тебе лечиться надо, – сочувственно сказал Бог. – Думаешь, я не узнаю?

– Ну, мало ли что, – деликатно промолвил Авраамович. – Судя по тому, какие вещи иногда творятся на Земле, – вы довольно многого не знаете.

Спутница миллиардера больно ударила его по ноге туфелькой.

– Неудивительно, – печально констатировал Бог. – Закон земного бытия. Если у человека куча бабла и власти, перед ним все стелятся, то он уверяется – его могуществу нет предела. Весьма хороший пример отъезда крыши – король викингов Канут, решивший приказать морскому прибою остановиться [29]. Саддам и Милошевич тоже могли со своими средствами умотать куда угодно, но нет – они сидели и ждали до последнего: как ИХ посмеет тронуть кто-то из смертных? Миллиардер обычно думает, что может всех купить. Странно, что ты, как в анекдоте, не предложил мне преобразовать Рай в открытое акционерное общество.