Г. Зотов - Апокалипсис Welcome

И, как оказалось, – правильно сделал.

Воскрешение принесло ему множество разочарований. Баснописцы сложили о царстве Мидаса лживые легенды: о, с каким удовольствием он вырезал бы им их паршивые языки! Кар, правда, умерил его первоначальный гнев, объяснив: такова реальность нынешнего мира. Например, шестьдесят лет назад разразилась одна большая война, не прошло и четверти века, как люди начали перевирать правду, да и теперь многие говорят – жестокие белокурые воины в черных доспехах, пришедшие с Запада, никого не убивали, а раздавали населению городов халву и орехи. Спустя двадцать с лишним веков понять правду еще сложнее. Однако воистину – волосы встают дыбом, когда читаешь эти проклятые «Мифы народов мира». Взять реальные факты и так густо перемешать их с ложью и фантазией! Листаешь, и самому не понятно: а где что и было? Общение с богами – да, это так, но тогда у царей существовала, как теперь выражаются, упрощенная схема. Муравьи? Случилось такое. Действительно, при рождении насекомые заползли к нему в рот, снося туда пшеничные зерна. Один только этот инцидент доказывает, что он имел полное право быть избранным и восседать вместе с богами: пусть и в несовершенном ранге полубога, ибо в его жилах все же текла человеческая кровь. Про приятельские отношения с богом Орфеем и вовсе сказано – мол, тот «завещал Мидасу таинства своих оргий». Это уж кто кому их завещал! На самом-то деле именно Орфей пил его вино и спал с его рабынями: а как дошло до голосования, отказался причислить его к сонму богов. Потрясающий мерзавец. «Особый дар прикосновения» предоставлен богом Дионисом? Хуже фантазию трудно придумать. Дионис не то что его – себя-то по утрам не мог узнать в зеркале из-за беспробудного пьянства: тяжелая все-таки должность у бога виноделия. Никто из этих баснописцев даже не задумался: если боги так легко разбрасываются чудесными дарами, зачем людям продавать душу, отдавая себя в рабство силам зла? Лживая легенда подводит к мысли: царь Мидас страдал старческим слабоумием. Ах, представляете, он оказался не способен продумать, что «золотое прикосновение» превращает в золото даже еду; дабы не умереть от голода, на коленях умолял Диониса взять назад зловещий дар. Сказка для идиотов. Зловещим волшебством по воле Ахримана владеет только указательный палец правой руки: другой рукой он спокойно берет и хлеб, и вино, и мясо – губы и язык не обладают способностью делать еду золотой. Последнее определение, вне сомнений, и вовсе смешно до колик.

У м о л я л. Да кто же в здравом уме откажется от чудесного дара?

Клевета про ослиные уши окончательно вывела царя из себя. Этого, кажется, не выдумаешь даже специально, но баснописцам – удалось. Сусальная история, высосанная из пальца: на музыкальном конкурсе богов Мидас поддержал игру Пана на свирели, обидев тем самым Аполлона. В отместку разгневанный Аполлон навечно даровал ему уши осла: пришлось бедняге царю пожизненно носить специальную вышитую шапочку. И как тут отвертишься? Ведь шапочку-то он действительно носил! Однако не по причине ссоры с Аполлоном, а ввиду банальных комплексов: с рождения считал свои уши некрасивыми, они раздавались в стороны, хрящи просвечивали на солнце, подобно двум большим, уродливым лопухам. Кар посоветовал расслабиться: все равно историкам ничего не докажешь. Про поступок Ахримана в «Мифах» – ни слова, хотя это вообще ни в какие ворота не лезет. Мидас тщательно соблюдал договор, отдал Пессинунт в полную власть демонов, и как же бог расплатился за верность с надежным партнером? Запер в гробнице и уморил голодом. Воистину, боги – точно такие же сволочи, как и люди.

Робкое встряхивание вернуло его из глубины веков на центральную площадь только что разгромленного небесным огнем северного города. Горбоносый мужчина с бритой головой что-то возбужденно говорит ему, но он почти не слышит его речь: еще бы, тут все так ужасно гремело… Кар выглядит очень забавно, он сдерживается, чтобы не засмеяться. На шее – словно вырос второй рот, красный, как у клоуна. Видимо, демон резал ему горло вслепую, наугад, но вышло очень удачно – от уха до уха. Края кровоточащей раны трепещут, стягиваются, будто в поцелуе: они вот-вот сойдутся вместе, превратившись в шрам. Града больше нет, огненного дождя – тоже. Огонек ясновидения слабо мерцает в мозгу – пусть и не так четко, как в начале, когда его легкие вдохнули дым священного лавра, но все же он есть. Они тут – где-то рядом .