Майкл Грубер: Тропик ночи

— Нет?

— Нет. Я говорила всерьез, что все еще немного связана с миром невидимого. И это могло бы плохо кончиться для нас обоих. Настоящие колдуны обычно целомудренны.

— Угу. А когда же эта твоя зависимость от мира невидимого кончится?

— Когда я попаду домой в Сайоннет, причем уплыву туда по воде. Таково пророчество Ифы.

— Но ведь все уже позади. С колдовством покончено.

— Да, это верно. Однако можем ли мы просто забыть о том, что произошло? Ты же видел Ифу. Считаешь ли ты, что с ним тебе захочется обойтись плохо?

Джимми нечего было ответить на это. Невольная дрожь пробежала у него по спине. Джейн встала у него с колен, взяла для себя обычный стул и отодвинула его подальше.

— Я думаю, нужна небольшая дистанция, — сказала она. — Слушай, ты чувствуешь сексуальное влечение? Ко мне?

— Весьма сильное.

— Я испытываю то же самое чувство по отношению к тебе. Ты в моем вкусе, о чем, видимо, уже сам догадался. У тебя нет его блеска, но ты более мужественный и сильный. Поистине un hombre sincero de donde crecen la palma. [83] Простой мужик из края, где растут пальмы (исп.) — строки из упомянутой раньше народной кубинской песни «Девушка из Гуантанамо». На твоем теле нет слабого места, которое послужило бы, так сказать, удобным проходом для демонов.

Пазу не слишком нравилось направление, которое принимал их разговор. Он спросил:

— Чего же ты хочешь?

— Я хочу отвезти Лус в Сайоннет, чтобы она вошла в нашу семью. Хочу попросить у них прощения и сама простить их. Я хотела бы помочь моей матери, а если это невозможно, то стать для нее личностью, а не «трудным ребенком». Она не любит меня, но я могу ее любить. Хочу плавать по Саунду вместе с Джози и приучить Лус к воде. Позже надеюсь вернуться к своей работе. Мне нужно восстановить отношения с Марселем Вьершо, попросив у него прощения. В общем, я хочу жить нормальной жизнью, а не галлюцинациями, поэтому…

— Я понял. — Джимми встал. — Ладно, думаю, мне пора уходить.

— Ох, сядь, прошу тебя! Мы только что победили вместе силы зла, а ты вдруг захотел бросить меня из-за того, что я не буду трахаться с тобой?

Удивляясь самому себе, Паз снова сел.

— Хочешь получить совет? — спросила Джейн.

— Разве у меня есть выбор?

— Конечно. Если твоя жизнь совершенна, ты не нуждаешься в советах. Так говорят йоруба.

Джимми немного подумал.

— Ладно. Какой же это совет?

— Делай то же, что и я. Прекрати вести себя по отношению к матери как ребенок. Пойми ее. Люби такой, какая она есть. И своего отца тоже.

— Что? Этого ублюдка?

— Он твой отец, а ты уже не мальчик. Ты большой, сильный коп. Героический коп. Ты выступал по национальному телевидению. Твоя приятельница Дорис напишет липовую, но правдоподобную книжку обо всем этом деле, и ты будешь ее главным героем. Об этом сделают фильм. Кубинская община в полном составе станет благодарить тебя, парня, который поймал негодяя, убившего Тересу Варгас. Ты не думаешь, что история о твоем отце так или иначе выплывет наружу?

Паз об этом не подумал. Холодный пот страха выступил у него на лбу. Джейн продолжала:

— Ты должен посмотреть ему в глаза и простить его. Если он от тебя отречется, что ж, его дело, а тебе вовсе незачем таскать это дерьмо с собой всю оставшуюся жизнь. У тебя есть брат и сестра, дети твоего отца. И есть мачеха. Они могут кое-что сказать по этому поводу.

— Спасибо за совет, — произнес он безразличным тоном, а Джейн долго, очень долго смотрела ему прямо в глаза, словно ожидая чего-то, потом закрыла глаза.

— Привет тебе. — Она встала и зевнула. — Послушай, Паз, за эти четверо суток я спала не больше двух часов. И собираюсь спать до тех пор, пока не проснется Лус. Поговорим потом. Доброй ночи.

С этими словами она ушла к себе в спальню и захлопнула дверь.

Паз медленно проехал по городу к своему дому; он принял душ и лег в постель. Некоторое время он прислушивался к беспорядочным обрывкам мыслей, внушаемых… Как она там его называет?.. Вроде бы грел, пошел он к такой-то матери!.. Словом, внушаемых демоном: помешанная сука, белая девка, ничего нельзя понять, не собирается он заниматься всем этим дерьмом, надо найти другую женщину, надо уехать из этого места, бросить ко всем чертям ресторан, с какой стати идти к вонючему Йойо, чушь собачья, он плюнет мне в рожу… Но тут на него навалился сон, глубокий и беспробудный.

Наутро он обнаружил, что вокруг дома собралась толпа репортеров с телевидения, жаждущих интервьюировать и снимать его. Паз улизнул от них и уехал в Рощу, к гаражу на Гибискус-стрит, думая по дороге о том, что никуда он отсюда не денется, превратится в старого копа с мордой, как у черепахи, ему стукнет шестьдесят; одиночество, мимолетные услуги несчастных шлюх и безнадежное отсутствие женщины, которая любила бы его так, как любила Джейн Доу своего мужа-демона. Он думал о том, что сказала ему Джейн накануне вечером.