Карина Шаинян: Случай на мосту

– Не смейте говорить, что королева безумна, – сказал он. – Не двигайтесь с места, пока мы не уйдем. Если нас остановит стража… – Кир снова потянул меч, грозно хмурясь, но пастухи молчали. Однако Киру было слегка не по себе. Вдруг пришло в голову, что прогулка может повредить и Владу, и королеве, однако посоветоваться было не с кем. Подумав, Кир быстро набросал записку прямо на белой двери отделения и довольно вздохнул – теперь совесть была спокойна.

– Пойдем к мосту, – сказал Кир, беря Влада за руку. – Королева ждет нас. Она увидит тебя и узнает, что ей незачем на тебя сердиться.

Путь в город оказался коротким, и еще короче был путь через парк, но королева уже ждала. Кир издалека увидел темную тонкую фигурку, облокотившуюся на перила – снег перестал, и силуэт девушки четко рисовался на фоне посветлевшей от лунного света воды. Ударило сердце, проваливаясь, – королева обернулась, и в ее улыбке было обещание награды, а в глазах – нежность.

– Моя королева… – склонившись, заговорил Кир и осекся. Влад бросился к королеве, умоляюще схватил ее за руки – она отшатнулась, на лице проступили отвращение и страх.

– Проснитесь, королева, проснитесь! – закричал безумец. – Пожалуйста, проснитесь, королева! – его голос дрожал от слез.

Ужас исказил лицо королевы, и Кир вдруг увидел, как засветились ее темные глаза – как будто ручей, готовый схватиться льдом, вдруг ожил под случайным лучом солнца.

– Предатель! – бросила она Киру, и он замер, оглушенный презрением и ненавистью, понимая лишь то, что ошибся, смертельно ошибся, и королева потеряна для него навсегда. Отчаянно вскрикнул Влад: с обеих сторон моста появились усачи в белых мундирах, и Кир схватился за меч, задыхаясь от ярости, пытаясь понять, кто же их предал, и догадываясь, что это уже не важно. Стража оттеснила его, крики сумасшедшего затихли. Королеву подхватили под руки, и Кир поспешно отвернулся. Поздно было хвататься за меч – не за что было бороться. Хотелось завыть, повалиться и кусать снег от отчаяния, – но он с каменным лицом смотрел на воду, и только побелевшие костяшки пальцев, сжимающих перила, могли выдать его. Мягко зашуршали сани, увозя королеву, и снова пошел снег, скрывая уродливые контуры больничных корпусов.

Мир был прекрасен и чист, и черная вода ручья снова и снова беззвучно проглатывала снежные хлопья. Когда Кир наконец оглянулся, девушка уже скрылась – лишь отпечатки маленьких узких подошв синели в нетронутом снегу. На мгновение перехватило горло – так трогательно одиноки были эти следы на мосту, что от отчаяния и жалости подгибались колени.

Очнувшись, Кир сунул окоченевшие руки в карманы и торопливо зашагал к заждавшемуся коню. Взлетел в седло, сердито хлестнул плетью. Он давно забыл, как и зачем приехал сюда, и догадывался, что обречен скитаться в сумеречных границах королевства, пока не вспомнит, – и тогда, может быть, сможет выбраться из этой заснеженной страны. А пока среди отрешенных от мира пастухов найдется место и для вольного всадника, и черт с ним, с серым каменным городом, и с безумной королевой, и льдом, подернувшим ее глаза. Кто-то дергал Кира за рукав, выпрашивая сигарету, кто-то спал, спрятавшись с головой под серое одеяло, кого-то вели на процедуры. Рядом лопотал Влад, заглядывая в глаза, плакал, просил разбудить королеву. А Кир смотрел в зарешеченное окно и видел парк, и ручей, и мост, и хлопья снега мягче совиных крыльев, легче пепла.

На мосту стояла королева и ждала всадника, который не станет ее будить.