Пауль Хейзе: Колдовство среди бела дня

Из этого оцепенения меня вывели приближавшиеся ко мне по гравийной дорожке цветника уверенные мужские шаги. И вот передо мной стоял мой добрый приятель — хозяин.

„Добрый день, господин доктор! — воскликнул он и протянул мне навстречу руку. — Я только хотел узнать, как вам нравится здесь, довольны ли вы комнатой, питанием и уходом, не болит ли голова от такого количества цветов или, не дай Бог, не мешает ли вам спать какое-нибудь привидение? Моя жена тоже хотела бы навестить вас, да все никакие может вырваться из-за посетителей и ребенка. Она, c вашего позволения, навестит вас после обеда“.

Я заверил его в том, что чувствую себя прекрасно и не смог бы пожелать себе ничего лучшего, чем пары недель сказочного отдыха в этой цветущей обители. О том, что со мной приключилось, я не сказал ни слова.

„Теперь вы видите, что я был прав? — воскликнул, весело смеясь, этот простодушный человек. — Все, что рассказывают о привидениях, — бабьи бредни. Впрочем, еще при жизни бедная тетя Бландина казалась некоторым людям не храброго десятка чересчур замкнутой душой, которой предстоит еще побродить по земле, прежде чем обрести вечный покой. Даже в свои счастливые дни она держалась особняком и выглядела не так, как обычно выглядят здоровые молодые девушки, хотя никогда не болела, могла быть веселой и любила петь и танцевать. Бабушка — это тa женщина с ребенком, которую вы видели там, нa картине (сейчас она уже очень старая) — была ee настоящей теткой; я же приходился ей внучатым кузеном. Так вот, она мне часто рассказывала о ней. Она всегда якобы была очень странным ребенком, a когда подросла, то ничто не вызывало у нее такого интереса, как чтение, рисование цветов и пение под рояль. И все ее любили. Неудивительно, что многие к ней сватались, но как только ей стукнуло девятнадцать, она выслушала признания одного из них — молодого офицера, — и поскольку тот имел кое-какое состояние, да и она была из зажиточной семьи, то ничто не могло помешать их свадьбе. Однако в их планы на дальнейшую жизнь вмешалась война императора Наполеона с Россией. Однажды вечером юная невеста якобы наряжалась для бала и ждала своего жениха, который должен был повести ее туда. Ho вместо этого он пришел сообщить eй, что утрoм следующего дня должен выступить со своим полком, чтобы присоединиться к французской армии. Нетрудно догадаться, что ни о каких танцах и развлечениях не могло теперь быть и речи. Влюбленная пара вместо бала оказалась здесь, в цветнике, где и провела свой прощальный вечер наедине. До полуночи их видели прогуливающимися в обнимку между клумбами, а там, в беседке, состоялась, вероятно, душераздирающая сцена прощания. Дело в том, что родители нашли потом бедняжку почти в беспамятстве на скамейке и c трудом привели ее в чувство.

Ha следующий же день она стала настойчиво требовать, чтобы ее снова отпустили в цветник, и поскольку не в ее характере было уступать, родители не могли помешать ей обосноваться в садовом домике, и, несмотря на все их приказы и уговоры, она наотрез отказывалась показываться среди людей. Она, по ее словам, решила ждать здесь, наверху, возвращения своего жениха.

Здесь жe она позировала перед художником для портрета, который вы видели наверху: она там в своем бальном платье, бывшем на ней в тот их последний вечер. Он, кажется, сделал потом копию с этого портрета, и она послала ее своему жениху, так как он ей уже оставил свой портрет на память. Вы, вероятно; видели его в домике на стене. A потом она только и делала, что сидела за чтением, рисованием и вышиванием и жила только теми немногими письмами, которые он по возможности посылал ей с фронта. B ее комнате установили небольшую печь и приносили ей наверх еду — ей этого вполне хватало. И так, ни на что не жалуясь, она жила только от письма к письму.

Последнее пришло из Москвы. Но, как бы туго ни приходилоcь одинокой невесте, никто не замечал, чтобы она впадала в отчаяние. Более того, она еще утешала родителей: дорога, мол, такая длинная, а почтовые станции, наверно, занесены снегом, однако она-то знает, что он-де верен ей и обязательно вернется, как только кончится война, чего не придется долго ждать, поскольку вражеская столица якобы занята войсками победителей.

Известие oб ужасном пожаре тоже нимало не обеспокоило ее. Она узнала, что французская армия с войсками союзников покинула Москву и стала отходить назад. Теперь она со дня на день ожидала возвращения cвоего любимого и каждый вечер надевала белое платье. Он, мол, должен был ее встретить одетой точно так же, как и в тот, последний их вечер.