Райдо Витич - Чудес не бывает

Она плакала не в силах сдержать предательские слезы сожаления и печали. Так больно прощаться с ним, так больно уходить только коснувшись его души.

Оррик заметил, что девушка плачет, и старался не смотреть на нее, не думать о причине слез, иначе сам как мальчишка готов был расплакаться.

Что жизнь человеческая? Миг, вспышка, но, сколько радости и боли, горя и счастья, любви и ненависти, умещается в это мгновение. И жаль, что не замеченное другими, а порой и самим собой. Вернуть бы хоть день, хоть час…

Куда он рвался, ради чего жил, о чем думал, за что цеплялся в неведении своем прожигая отмерянные Господом года, дни, часы? Собрать бы их вместе и отдать Исвильде — ни на секунду он бы не пожалел о том, не вспомнил о радости побед в бою, о стремлении обогатиться, о плече товарища, о замке, даже о долге и чести. Ничего ему не надо, только б жила она и осталось бы с ним, умер бы или жил, тот день, когда он впервые увидел сестру Лемзи — милую наивную девочку с бирюзовыми глазами, в которых сошлись небо и море, его трон и его могила. И до отчаянья больно, что и то и другое уместилось в несколько беспокойных дней, а не долгих счастливых лет. И радостно что хоть так, но было, и горько, что прошло.

— Ты будешь жить, — заявил так, словно уже совершил сделку с Господом или с Дьяволом.

— А ты? — насторожилась Исвильда.

Он промолчал: сказать нечего. Ему все равно, что с ним будет.

— Мы останемся вместе, ты не бросишь меня, не разведешься… Галиган обещал… — прошептала засыпая, против своей воли.

Галиган, — поморщился Орри: что он может обещать, что он может знать?

Кони дробно печатали копытами дерн. Всадники стремились вперед, к своей судьбе определенной ими собственной волей, а не кем-то иным. Галиган не спешил в темницу, как Орри не стремился на плаху, но ни тот ни другой не думали о том, что их ждет, как не думал Гарт и Лебрент — они желали помочь Исвильде, успеть до того, как несчастное сердечко перестанет стучать. Они шли в битву с самым опасным противником — смертью, и никто не знал. Кто победит, но каждый надеялся на лучшее, кто вопреки всем доводам рассудка, собственным глазам и жизненному опыту, кто просто, потому что иначе не мог, кто оттого что долг и вера смешались в одно и давали силы.

Извилистая тропка то уходила влево, то шла прямо, то резко убегала вправо и становилась все более четкой. Значит, цель близка и друзья достигли королевских владений.

И вдруг, вылетев из-за поворота, они столкнулись с встречным отрядом всадников.

Кто и зачем, думать было некогда ни тем, ни другим. В лобовых столкновениях все решают секунды и тратить их на выяснения титулов и причин проезда по дороге, не позволительная роскошь, тем более в отряде началась суматоха: кто-то обнажил мечи и выдал упреждающий крик ярости, кто-то спешивался, кто пытался повернуть коня, кто-то схватился за арбалет и грозил засыпать стрелами, встреченных.

Взгляды друзей оценили опасность и поняли, что видно суждено всем погибнуть. Лицо Галиган закаменело: прощай, Даниэлла. Рука вытащила клинок и приготовилась рубить до последнего вздоха бренного тела.

Лебрент криво усмехнулся, а Гарт посмотрел на Орри:

`Прости если что'.

`И ты меня'.

— Прорвемся! — крикнул Галиган, и не сбавляя хода, устремился вперед, прорубая путь себе и друзьям. Гарт за ним, прикрывая со спины.

Лебрент резко натянул поводья, и его вздыбившаяся лошадь столкнулась с лошадью другого всадника. Мужчины полетели на землю, не удержавшись в седле. Поднялись, и скрестили клинки.

Оррик попытался притормозить, чтобы избежать лобового столкновения.

Резкая остановка приподняла коня на дыбы, потревожив Исвильду. Девушка посмотрела на Орри и, заметив, как окаменело его лицо, встревожилась.

— Что?

— Ничего, милая, — ответил глухо, посмотрев в ее глаза.

Печаль, сожаление и вина сжились в них с нежностью и любовью. Они прощались с ней, и Исвильда это поняла. Но разве могла позволить это? Лучше умереть — но с ним, чем жить без него.

— Мы вместе — ты и я, я и ты!

Рывок из последних сил, вопреки ране и боли, и руки девушки обвили шею Орри, сжали — не оторвать, а впрочем, он и не хотел. Одна рука легла на рукоять меча, вторая придержала Исвильду. Бежать некуда — их окружали плотным кольцом. И не спасти и не спастись. Прости, милая, — сжал зубы Орри.

Жаль, что не будет «завтра» и спасибо, что было «вчера»…

Первая стрела ранила лошадь Гарт, и он полетел на землю. Следом спрыгнул на землю Орри — его конь так же получил ранение и зашелся в нервной пляске, грозя скинуть седаков.