Райдо Витич - Матрица времени

А-а-а!! Какой градусник?! Какая температура?! Что ты суешь мне подмышку?! Он холодный!! А-а-ааа!

— Тихо, Кристиночка, тихо, успокойся маленькая моя…

Успокойся?! Ты хочешь, чтоб я успокоилась в твоих крепких объятьях с холодным бревном в теле?! И не называй меня этим жутким именем!!

— Мама, вызывай скорую!! Кристя синеет!! Мама!! У нее температура сорок!!

А-а, испугалась?!

Я устало смолкла и посмотрела на домового. Тот весь концерт просидел не шевелясь, на прежнем месте, и хитро поглядывал на меня.

`Надеюсь, я отвоевала право называться как-то иначе', - вздохнула тяжело, вопрошая его.

`Не-а', - заверил он. Я сунула кулак в рот и судорожно всхлипнула. Домовой поднялся: `Пойду, а то сейчас набегут, натопчут, запахов всяких нанесут. Не люблю суету'.

`А я? А я как же'?!

`А что ты? Сейчас горечью напоят, тело спасая. У них же одно средство на все болезни лекарство', - проворчал, удаляясь. Прошел сквозь стену.

`Предатель'!! — завопила я и сообразила, что боюсь. Так вот какой он — страх?…

Ужас! Кто придет, что-то принесет, в меня вольет!

`Не хочу!! Мама, ты же мама! Спаси меня'!! — вцепилась в цветастую тряпку на маме

— Тихо, тихо, Кристиночка…

`О, ты опять за свое?! Да не качай ты меня, итак плохо!… Не понимаешь?! И не надо'.

Тьфу…

— Дай-ка ее мне, — протянула руки бабушка.

`Вот и славно, хоть один мудрый человек появился. Спаси меня бабушка'.

— Мам, губы вытри ей, она срыгнула.

— Температура, что ты хотела? — принялась поглаживать меня по спине. `Хорошо, хорошо, продолжай'…- Зубки режутся, всего-то, а ты «скорую»…

— Мам, у нее температура сорок!

— Ну и что? Парацетамола четвертинку дай да морс из смородины сделай и пои чаще.

`Я тебя обожаю, ба'! — вздохнула я с благодарностью, приникла успокоено к ее плечу: `морс — это здорово, морс — это замечательно. С меня причитается, ба'.

— Ба!

— Ба, точно! — засмеялась старушка. — Ба, с тобой, малышка, ба тебе поможет.

Ой, как хорошо, что тебя хоть кто-то понимает. Да за это, да заради тебя, я совершу подвиг:

— Ба-ап-п…

Урок третий

`Проверим еще раз', - заявил домовой, сгоняя пылинки в один угол. Те послушно выстроились: `Это заяц, это погремушка-колокольчик, эта погремушка-мячик, так-с, а ты'?

`Пинетка'! — пискнула та.

`Бамбука пинетки'! — напомнила я ей.

`Бамбушка', - поправила Маас.

`Вот, слушай хозяйку'! — попенял домовой пылинке и отправил в строй остальных: `Те-к-с, ты гномик резиновый, ты пупс, ты соска, ты медвежонок плюшевый. Все? Негусто у тебя в хозяйстве вещей'.

`А зачем больше'? — искренне удивилась я. Мне в принципе и эти относительно нужны были. Хотя нет, медвежонок очень — он мягкий и добрый. Я обняла его, заявляя свои права на любимую игрушку, потом под ногу его положила — мой!

`Как это? Привычка у вас такая: сгребать все и побольше, побольше'.

`Зачем'?

`Ну, чего заладила — зачем? Я откуда знаю? Для уюта, поди ж ты, комфорта душевного', - почесал за ухом в раздумьях да сомненьях, и выдал: `В хозяйстве все пригодится'!

`А зачем'?

`О-о'! — развалилась на ковре Маас: `кому ты объясняешь? Вот подожди, подрастет, сама поймет'.

`Ну, да, ну, да', - закручинился домовой отчего-то.

`А ну рассказывайте без утайки'! — потребовала я, брякнув погремушкой об пол. Маас фыркнула и зевнула: стра-ашно.

`Чего над дитем смеешься'? — оскалился домовой: `Правильно деточка интересуется. Скоро ведь забудет нас'…

`А что у вас? А как у вас? А у нас плохо, плохо! Лето кончилось'! — некстати зачирикала птица под окном.

`Так еще и лето бывает?! А почему оно кончается? И какое оно? Почему я не видела, а оно уже кончилось'? — открыла я рот, глядя на синицу.

`Так холода, холода. Снег будет, снег. Голодно. Крошки есть? Дай, дай'!

`А ну кыш'! — сдул ее домовой.

`Злой, злой', - чирикнула та, улетая.

`Зачем ты ее прогнал'?

`Синицы к добру в окна не заглядывают, видела черно у нее под крыльями — знать с бедой летает, кому отдать ищет', - пояснил домовой.

`А что такое — беда'?

`Зубы резались, помнишь'?

`Ну'?

`Слюни, температура, лекарства, мать твоя без ума бегала, трясла тебя'?

`Ага'.

`А тебе и не спалось, и не елось, и не сиделось'?

`Угу'.

`Так вот то еще не беда, а репетиция'.

`У-у-у', - закатила я глаза, соображая, и погремушку в рот сунула от мозгового напряжения.

`Фыр-р', - потянулась Маас: `беда-а, когда ты рыбу стащ-щ-ми-иить не можешь. Лежит она себе, ма-анит, а ты слюной исходишь и взять не получа-аается-а, мать твоя крутится рядом. А потом ест, ест, а ты опять смо-отриш-шшь'.