Райдо Витич - Страж седьмых врат

Парень зачарованно смотрел на исполина и закричал от ужаса, когда он прыгнул на него. Секунда и мужчина исчез, а на поляну приземлился тигр обычных размеров. Он остановился, тряхнул головой, облизнулся и лукаво покосился на Дариэля. Варя могла поклясться: тигр заговорчески улыбнулся стражу.

Варя повернулась к Дариэлю

— Почему ты сразу не сказал, кто ты?

— Мне казалось это ясно.

— Мне было ясно совсем другое: люди, увидев тебя, умирали…

— Они видели не меня, а свои страхи и грехи.

— Почему же ты не позвал меня с собой раньше?

— Разве разрешено Стражу и повелителю Его легиона привязываться к смертному настолько, чтоб привести в эти заветные места, в преддверие рая? Я не был уверен, что на то будет Его воля. Но я надеялся и готов был ждать. Я ведь не ведал истинную любовь, как и другие мои собратья. Она была, но лишь к Нему и оттого — не полной. Порой я грустил и не мог найти причину того. Вопрошал и ждал ответа, выполнял поручения, хранил, как повелось от рождения ключ от заповедного места. Но все чаще стал расспрашивать души забредающие ко мне, о том что не ведал. И настал день, когда Он вложил в руку шамана заклятье и меня заключили на четыре века. Порой я сожалел, а пару раз мелькнуло огорчение сродное обиде на Него. Я ждал и размышлял о своей вине и Его промысле. Но лишь увидев тебя понял его. И готов был безропотно провести еще столько же, только б разрешили быть с тобой рядом.

Варя смотрела на него и понимала, что об одном лишь жалеет — что больше не увидит бабушку…

— Ты увидишь ее ровно через пять дней. Здесь день равен году в физическом мире, год — веку. Минута — дню.

Они опять стояли на краю водопада, и Дариэль простирал ладони, но уже в небо. И оно словно раскрылось. Варя увидела четыре огромных луча устремленных по наклонной к одному огромному и бесконечному, пронизывающему и землю и звезды. Она четко увидела образованную ими пирамиду, а потом зыбкое, словно в зеркале водной глади ее отражение вершиной вниз. По граням лучам шли мощные токи и виднелись разноцветные крапины, несущиеся к лучу вершины. Одни поднимались очень быстро, другие столь же медленно, а некоторые никак не могли подняться и все скатывались ниже и ниже, потом словно с горки катились к нижней вершине.

— Это души.

Пояснил Дариэль, но Варя сама поняла это. Она хотела задать вопрос, но вдруг стало светло, словно ночь кончилась, исчезла пирамида из лучей, огни. Варя невольно прижалась к груди стража и посмотрела вверх — огромный сноп света пронзил завесу облаков, из него на землю падали сверкающе белые хлопья, кружа как снежинки.

— Что это? — выдохнула Варя не в силах оторвать взор от открывшегося великолепия.

— Манна, — прошептал Дариэль, вглядываясь в круг света с не меньшим восторгом. Минута и снег закончился, хлопья исчезли, а страж увлек девушку в сторону океана.

— Что-то случилось?

— Да. Сейчас узнаем что? — он провел ладонью от неба до воды, словно прорезая горизонт, как лист бумаги и они оказались на краю густого леса. Исполинские сосны, как сестры-близнецы были похожи одна на другую: ровные стволы раскидистые кроны далеко вверху. И тихо настолько, что казалось это место мертво. Ни ветерка, ни шороха, ни жужжания плел, ни пения птиц.

Пара шагов в полном молчании и немоте окружающих гигантов появился просвет: кромка воды и золото песка. Только вода казалась не настоящей, она словно одеяло прикрывала дно и не шевелилась.

Из ствола, словно из дверей, вышел худощавый, высокий мужчина с длинными пшеничными волосами вьющимися по гибкому торсу. Он оглядел гостей рысьими голубыми глазами и хитро прищурился:

— Рад тебя видеть, Дариэль.

— И я тебя.

— Пришел посмотреть? Нет, конечно — показать. Надолго вместе?

— Навсегда.

— Он разрешил? — в голосе слышалась насмешка и неверие. Он не звенел, а шумел как дождь.

— Ты ничуть не изменился, — улыбнулся страж. — Познакомься, Варя, великий бунтарь и скептик, страж восьмых врат — Эгиэль.

— Не могу не согласиться, — ослепительно улыбнулся мужчина. — Но хочу заметить, что я бы не ждал четыре года и не согласился на подобное унижение…

— И как бы ты выразил свое несогласие?

— Я бы смог убедить в нецелесообразности подобных поступков.

— Вы дух свободы? — осмелилась спросить Варя?

— Дух? — выгнул тот бровь и рассмеялся, развел руками. — Я и есть свобода. Не было б меня, мир бы рухнул как воздушные замки Дариэля.

— Не правда, Дариэль питает человечество надеждой, а ты отбираешь ее, — раздался мягкий баритон, чуть гудящий как кедры в тайге. Меж деревьев появился ослепительно красивый мужчина со сложенными крыльями ярко-синего цвета. В его глазах, чернее ночи, тлели завораживающие угли самоуверенности.