Дэвид Веллингтон - Тринадцать пуль

Кэкстон только и смогла, что вздохнуть раз-другой, глядя, как он скорчился от боли. Часть Райса у нее в голове заходилась визгом, и она зажала ладонями уши, но звук шел изнутри ее. От него нельзя было спрятаться.

В конце концов Райсу полегчало. Лора же не сдвинулась ни на дюйм. Он встал на ноги, обхватил ее поперек талии, вскинул на плечо и начал подниматься по ступенькам.

Райс не хотел убивать ее — по крайней мере не сейчас. Он все еще был полон непереваренной крови после опустошения Битумен Холлоу. Вздумай он выпить ее кровь, его одолела бы необратимая рвота.

Она ощущала это. Проникнув в ее мозг, Райс что-то оставил там, прежде чем отстраниться, какой-то отпечаток, образ самого себя. И теперь она могла чувствовать его мысли. Это были не слова и даже не образы. Хотя она могла чувствовать, как бьется его нечеловеческое сердце, бьется сильно, гоняя по кругу всю ту сгустившуюся кровь, и как ему плохо. В ней были теперь маленькие осколки, крошечные намеки и обрывки мыслей. Это была связь, и Лоре ее хватило, чтобы чувствовать его настроение и понимать какие-то мотивы его действий.

Он не собирался убивать ее, ибо ее кровь была бы пролита напрасно. Она вспомнила, как Хазлитт кормил Малверн. Он говорил, что кровь должна быть теплой и свежей. Если Райс убьет ее, то кровь пропадет даром. Выпить он ее не смог бы и хранить тоже.

Впрочем, было и еще что-то. Он не собирался убивать ее, потому что хотел от нее чего-то. Это пугало ее, но страх уже стал привычным. Теперь, если Кэкстон не боялась, она чувствовала себя как-то странно. Когда страх исчезал, ей казалось, будто чего-то не хватает.

Райс нес ее вверх по лестнице. Когда она спускалась по ней в темном гробу, она казалась бесконечной. Наверху перед ними открылось широкое пространство, огороженное со всех сторон высокими стенами. Бетонный пол был сплошь растрескавшимся, а снизу пробивались зеленые побеги.

Размеры и пустынность этого места навели ее на мысль о заброшенном заводе, и как только глаза привыкли к лунному свету, косо падавшему через высокие окна, Лора начала различать детали. С потолка в огромном количестве свисали цепи. Металлические матрицы и оборудование для литья загромождали пол, словно игрушки какого-то гиганта, уже выросшего, чтобы играть в них. Высокие окна были разбиты во многих местах, куски матового стекла были заменены фанерой или вентиляторами. В отдалении, на другом конце бетонированного зала, стояла коксовая доменная печь, остывшая десятки лет тому назад. Черпак шириной тридцать футов — огромная прочная чаша, которая вмещала когда-то сотни тонн расплавленной стали, — висел перед домной на толстой цепи, другая цепь была оборвана. Край ковша касался пола, увязнув в широкой волне застывшего шлака. Убежище Райса находилось на заброшенном сталелитейном заводе. Таких в Пенсильвании было много, в основном около Питтсбурга, однако Лора не думала, что ее унесли так далеко. Она могла быть и во многих милях от кукурузного поля, где они поймали ее, и всего в нескольких сотнях ярдов. Лежа в гробу, Лора совершенно не могла определить расстояние. Мысли у нее разбегались в тщетной попытке понять, как далеко ее унесли.

По крайней мере, она была где-то там, где был свет и звук, и ум ее не блуждал во тьме. Она старательно изучала окрестности, болтаясь за спиной вампира. Райс с его немертвыми использовали только небольшой угол зала с растрескавшимся бетонным полом. Безлицые прислужники разожгли костер, в котором горела всякая рухлядь: старые кресла, диваны с вылезшими сквозь прогнившие подушки пружинами. Немертвых было около пятидесяти, они собрались вокруг огня, глядя, как пляшут и мечутся языки пламени, хихикая между собой над какой-то мерзкой шуткой. Когда Райс приблизился, они сразу притихли. Райс швырнул Кэкстон в мягкое кресло, покрытое пятнами плесени, и присел на корточки у огня. Он не стал ни связывать, ни как-либо иначе ограничивать свободу ее движений.

— Если вы не… — начала Кэкстон, но тут же заткнулась, как только все повернулись и посмотрели на нее.

Все эти обезображенные лица выводили ее из себя, наводя на мысль о собственной смерти.

— Если вы не собираетесь меня убивать, то я бы хотела сходить в туалет, — сказала она.

Она ждала, что немертвые поднимут ее на смех, они так и сделали. От их визгливых, пронзительных издевательских голосов у нее запылали щеки, хотя на самом деле в туалет ей не хотелось.

— Мочись в свои грязные трусы, сука, — выкрикнул один из немертвых.