Дэвид Веллингтон - Тринадцать пуль

— Откуда ты узнала про Конгрейва?

Диана оттолкнула Кэкстон. Она использовала ровно столько силы, чтобы разорвать объятие, но Кэкстон подспудно ощутила, насколько сильна Диана, и если бы она захотела этим воспользоваться… Это было все равно как если бы ее нежно оттолкнул грузовой трейлер.

Впрочем, Диана не причинила бы Кэкстон вреда. Она ни за что не навредила бы своей любимой. Кэкстон чувствовала это по тому, как Диана прикоснулась к ней, по тому, как они двигались друг возле друга.

— Они могут позволить нам остаться вместе навсегда. Иным путем этого не достичь.

Кэкстон покачала головой.

— Навсегда. Конечно. Навсегда, как одни из них. Ты видела Малверн?

Диана рассмеялась, и ее смех звучал почти по-старому.

— Конечно видела. Они позвали меня сюда.

Потом она отстранилась от нее, и по ощущениям это было неправильно. Диана присела на одну из кроватей, обхватив себя руками. Кэкстон встала на колени рядом, чтобы их лица сблизились.

— Жюстина единственная, кто может сделать это возможным. Я должна была умереть, Тыквочка. Я должна была умереть, и я не знала, как еще мне спасти себя.

— Шшш, — сказала Кэкстон и принялась утирать большими пальцами слезы на лице Дианы. Впрочем, то, что струилось из глаз вампирши, было не водой, а темной кровью. Кэкстон вытерла пальцы о брюки.

— Может, ты мне расскажешь, как все это произошло? — попросила Лора.

Да. Это было правильно. Ей нужно было снова начать мыслить как полицейскому. Но это было так трудно, при том что Диана была тут, Диана, которая снова двигалась, говорила и плакала.

— Конгрейв собирался убить меня. Ничего личного тут не было. Он был просто по соседству, охотился и наткнулся на меня. Он пришел в дом однажды ночью, когда ты была на работе. Собаки начали скулить, а свет в сарае выключился. Я вышла посмотреть, что происходит. Схватила из инструментов длинную отвертку, и когда вышла оттуда, то сказала:

«Кто бы там ни был, тебе лучше сваливать оттуда. Моя подружка — полицейский».

Но ничего не произошло. Тогда я вернулась в сарай, и тут он схватил меня.

— Конгрейв? — переспросила Лора.

Но как это было возможно? Они с Аркли убили Конгрейва задолго до несчастного случая, который произошел с Дианой.

— Да. Его руки были ужасно грубыми от мозолей, а он держал меня так крепко. Он сказал, что я сейчас умру, и я стала кричать и молить о спасении. Он велел мне заткнуться, я попыталась. Я правда попыталась. Он спросил меня, не художник ли я и не мои ли полотна были в мастерской. Я сказала «нет», потому что подумала, вдруг он какой-нибудь свихнувшийся святоша или что-нибудь в этом роде и хочет убить меня за мое искусство. Тогда он заглянул мне в глаза, и тут я увидела, что он вообще не человек. И я не смогла соврать ему, даже если бы захотела. Я сказала «да».

— О боже, — простонала Кэкстон. — Он загипнотизировал тебя. Он возложил на тебя проклятие, а ты даже не знала, что происходит.

Диана пожала плечами.

— Мне не нравится думать об этом в таком свете. Он сказал, что он тоже был человеком искусства. Музыкантом. Он действительно понял мои работы, Лора. С этим нельзя было не считаться, правда? Он сказал, что такой талант, как у меня, нельзя тратить впустую. Он спросил меня, хочу ли я жить или умереть. Вот именно так. Знаешь, мне действительно пришлось над этим задуматься.

Диана посмотрела на свои руки. Она теребила полу ее платья. Кэкстон внезапно поняла, где она его уже видела. Это было платье подружки, которое она надевала на свадьбу своего брата. Неужели Перфлиты похоронили ее в нем?

— Он смог понравиться тебе. Ты должна была сказать, что хочешь жить. — Кэкстон попыталась вернуться к разговору.

Диана кивнула.

— А потом он ушел. И мне начали сниться эти сны. Сны о тебе, истекающей кровью и умирающей.

Кэкстон попятилась назад, как краб, и села на кровать, так, чтобы видеть лицо Дианы. Вот две женщины, две живые женщины, сидящие на кровати, почти соприкасаясь коленями. Две женщины, которые просто разговаривали. Больше ничего тут не было, говорила она себе.

Диана опустила голову, и стала говорить непонятно, куда-то в скрещенные руки.

— Я боролась с проклятием так сильно, как только могла. Я пыталась не спать. В этих снах они заставляли причинять себе боль. Но это даже милосердно, правда? Ты ничего не чувствуешь, разве что когда спишь. Жаль только, я не знала, каково это будет, тогда бы не было так страшно. Мне правда очень жаль, Лора. Я правда испугалась. Иначе бы я не сказала им про тебя.