Дэвид Веллингтон - Тринадцать пуль

Она прошла уже до половины коридора, осматривая каждую дверь, когда ей послышался звук какого-то движения за стеной, которая была у нее за спиной. Она отшатнулась от нее и почувствовала, что кто-то тоже дернулся с той стороны, будто они испугались друг друга. Звук был ритмичный, легкий или, скорее, целая совокупность звуков — дробь по дереву крошечных коготков, глухое шуршание мягкого тела, волочащегося по битой штукатурке. Впереди нее, в конце коридора, что-то отлепилось от стены и припало к полу.

Лора повернула фонарь, и луч выхватил крысу. Крошечные глазки сверкнули, когда та обернулась на нее. Грызун поводил носом, а потом бросился прочь.

— Ничего, — сказала она себе, пытаясь взбодриться.

Это прозвучало немного громче, чем она рассчитывала.

Впереди, в конце коридора, зашипел немертвый.

— Что это?

Она застыла на месте. Затаила дыхание. Выключила фонарик.

В конце коридора через квадратные, с выбитыми стеклами окошки на двустворчатых дверях просачивалось немного света. Лора разглядела тень, похожую на человеческую голову.

— Ты это видел? — спросил еще кто-то все тем же скрипучим, похожим на крысиный писк голосом. Еще один немертвый.

— Там кто-то с фонарем, и он его уже выключил.

— Зови остальных, — сказал первый.

Потом двойные двери распахнулись, и нечто, что выглядело как бесконечный поток человеческих силуэтов, хлынуло в коридор.

Кэкстон потянулась к оружию, но остановилась. Она слышала, как десятки ног топали по коридору в ее направлении. У нее осталось только пять пуль. И ей будет никак не отстреляться от всех немертвых.

Она включила фонарик и направила его на них. Рваные лица и остекленевшие глаза превосходно отражали свет. Все были одеты в лохмотья. На одном были очки. У двоих-троих отсутствовали руки или ладони. Их было по меньшей мере двенадцать, и все они были хорошо вооружены: кухонными ножами, заточенными отвертками, топорами или колунами. У одного из них были вилы. Когда свет упал на них, они широко разинули рты и только ускорили бег.

Если она останется на месте, они просто прирежут ее. Лора выключила свет и кинулась в сторону, в пустой проем. Дверь от него лежала плашмя на полу в комнате, видимо, ее петли проржавели.

В дальнем конце комнаты было окно, но Лора увидела, что оно зарешечено. Сама комната выглядела как тюремная камера. Неужели это была палата для умалишенных?

Она услышала, как они приближаются. Она бросилась в эту комнату инстинктивно, просто пытаясь где-нибудь спрятаться. Они заметили ее? Лора не знала, насколько хорошо немертвые видят в темноте по сравнению с людьми. Они заметили ее? Лора прижалась к стене по одну сторону проема, дыша через рот. Она слышала их там, в коридоре, их ноги топотали по линолеуму, руки бились об оштукатуренные стены. Они видели, куда она делась? Должно быть, они приближаются. Они должны уже приблизиться.

Ей показалось, что она слышит, как они проходят мимо двери. Ей нужно было убедиться. Она немного высунулась в проем, чтобы взглянуть украдкой, и обнаружила, что один из них смотрит прямо на нее. Его лицо было в рваных полосах, оно огрубело там, где он сдирал с себя кожу. Но в его глазах была не ненависть, а скорее тоска, они были полны усталой грусти, более глубокой, чем она могла себе представить.

Даже не успев подумать, она потянулась обеими руками, схватила его за голову, повернула ее, рванула на себя. Он закричал, но плоть порвалась. Кости шеи затрещали, когда позвоночник не выдержал, и внезапно у нее в руках оказалась человеческая голова. Глаза смотрели прямо на нее, печаль превратилась в неприкрытый ужас. Рот продолжал двигаться, но у него больше не было ни глотки, ни гортани, чтобы закричать.

— Тьфу! — плюнула Лора и кинула голову в темный угол комнаты. Из коридора вошло тело немертвого, напрочь потерявшее координацию. Это были просто мускулы, дергавшиеся без всякой цели. Вина и отвращение переполняли ее, и она подумала, что ее сейчас вырвет. Она посмотрела в темный угол, задаваясь вопросом, не шевелится ли еще голова. И насколько это больно: лишиться головы, но не умереть при этом?

Потом она вспомнила немертвых, которые издевались над ней на крыше домика Фаррела Мортона. Она вспомнила того, который напал на нее с лопатой, и того, который стоял у нее под окном и заставил Диану порезать себя в хлам. И тогда чувство вины мгновенно улетучилось.

Безголовое тело все еще жило. Довольно скоро оно натолкнулось на стену и принялось биться о нее, разрушаясь по кускам, долбя плечом стену, будто желая пройти сквозь нее.