Ричард Матесон - Смертельный номер

Макс насмешливо улыбнулся.

— Нельзя сказать, что он отличался когда-либо большим умом. Сказать тебе, что он мне выдал в качестве гарантии своей лояльности? Padre, ты не поверишь, но он согласился подписать контракт, согласно которому он помогает мне убить свою сестру!

Я закрыл глаза. Я больше не мог выносить подобные разговоры, но Макс ничего не замечал.

— Конечно, мне пришлось настоять на этом.

В рассудительности ему, пожалуй, не откажешь.

— Сам посуди, как можно доверять человеку, который соглашается участвовать в убийстве любимой сестры?

«Боже, боже, что за признания мне приходится выслушивать от собственного сына», — поражался я про себя. Мне хотелось рыдать.

Со стороны Макса послышался странный звук, и я поневоле открыл глаза.

Он опять тер оба глаза руками. Затем плотно зажмурил их и снова распахнул.

— Нужно было мне сегодня чем-нибудь перекусить, — произнес он. — Так много бренди на пустой желудок — это нехорошо. Но у меня совершенно не было желания есть. Жажда мести поборола все остальные мои чувства.

Вот он увидел выражение моего лица; думаю, что оно ему о многом сказало.

— Я знаю, ты считаешь ужасным то, что я сделал. Так оно и есть. Могу признать это. Но тебе никогда в жизни не приходилось сталкиваться с чем-либо подобным. Тебе не знакомо чувство мести. Мести за предательство.

Его правая ладонь взлетела в воздух таким жестом, будто он собирался отвесить пощечину Кассандре. Пусть и мертвой.

— Ты понятия не имеешь о том, что она сделала со мной, — прошептал он. — Она хотела, чтобы я думал, что происходящее со мной — следствие какой-то болезни.

Что ухудшение зрения, слуха, нарушение координации движений, неспособность сосредоточиться во время выступлений — все это является следствием объективных причин, результатом заболевания. Я стал импотентом, — глухим голосом произнес Макс.

Дыхание его участилось, и он заскрипел зубами.

— Болезнь. Она хотела, чтобы я в это поверил. А сама подсыпала в мою пищу яд. Уже давно.

Я с ужасом смотрел на него. Сын не видел моего взгляда, но, думаю, чувствовал его.

«Макс отравлен?»

Он задрожал в приступе гнева.

— Она надеялась, что сможет делать это незаметно, что я ни о чем не догадаюсь.

Капля мышьяка в чай каждый день. По капле в суп, вино, салат.

Этого количества было вполне достаточно. Я мог продолжать работать, но способности мои увядали, и потому она могла взять руководство в свои руки. Контролировать мои выступления. Подавить мою независимость настолько, что я не мог сопротивляться ей, но чтобы при этом она могла не считать себя убийцей.

Тут вдруг сын крикнул во весь голос, глядя на тело Кассандры (я даже вздрогнул от неожиданности):

— Ты этого хотела, да? Тупая, безмозглая сука! Тебе следовало бы нанять фармацевта, чтобы справиться с такой задачей. Ты убивала меня медленно, но верно!

Он снова задрожал.

— Я должен держать себя в руках, — пробормотал он тихо. — Прежде всего — контроль.

«Контроль! Контроль — это краеугольный камень нашей личной и профессиональной жизни», — всегда твердил я ему.

Сколько раз я повторял Максу этот Великий принцип Великого Делакорте?

— Теперь ты понимаешь, почему я сделал это, padre? — спросил он меня, как только овладел своим голосом.

«Понимаю, но не могу оправдать твою жестокость, — хотелось мне сказать сыну. — Тебе следовало обратиться к властям. Правосудие должно выносить приговор и вершить суд. Она непременно понесла бы наказание».

Но обратиться к правосудию для него означало бы поступиться гордостью. Поскольку гордость требовала отмщения. И если быть честным до конца, я не мог бы с уверенностью сказать, что в аналогичном случае, я не поступил бы так же. Возможно, я бы тоже пошел на убийство.

Как и Аделаида, моя Кора была ангелом. Но если бы я имел несчастье жениться на Кассандре, то…

Голос Макса оторвал меня от печальных мыслей.

— Что ж, теперь ты все знаешь, — сказал он. — Даже не могу выразить, как мне жаль, что ты лишился уважения ко мне. Но все равно не испытываю жалости к этой похотливой, жадной, бесчестной суке.

Рывком поднявшись на ноги, он подошел к каменной стене и снова нажал на заветный выступ. Механизм загудел, морозильная камера стала медленно задвигаться. Макс шагнул вперед и пристально взглянул в лицо Кассандры.

Что он видел в нем? Ее тело висело совершенно безжизненно, неподвижно. Лицо казалось серой страшной маской. Макс надел очки, чтоб лучше ее видеть. Что же он видел? Мое сердце медленно и трудно отсчитывало секунды.