Дуглас Престон: Реликт

— Это не смешно, — раздражённо заметила Марго. Она думала о том, что лаборатория Прайна находится неподалёку от её кабинета в подвале старого здания.

— Знаю, знаю, — добродушно отозвался Смитбек. — Это ужасно. Бедные дети. Но всё же я не уверен, что это правда. Возможно, Катберт пошёл на такую уловку, чтобы сделать рекламу выставке.

Он вздохнул, потом заговорил виноватым тоном:

— Послушай, Марго, меня очень огорчило известие о смерти твоего отца. Я собирался сказать тебе раньше.

— Спасибо, — ответила она. В улыбке её было немного теплоты.

— Послушайте, — сказал, поднимаясь, Кавакита. — Я, право, должен…

— Я слышал, ты собираешься уволиться, — продолжал Смитбек, обращаясь к Марго. — Забросить диссертацию, работать в отцовской компании или что-то в этом роде. — Он с любопытством глядел на неё. — Это правда? Я думал, твои исследования в конце концов дают какие-то результаты.

— И да, и нет, — ответила Марго. — Работа над диссертацией слегка затягивается. Сегодня в одиннадцать у меня еженедельная встреча с Фроком. Возможно, он забудет о ней, как обычно, и наметит на это время что-нибудь другое, особенно после такой трагедии. Но всё же надеюсь увидеться с ним. Я обнаружила интересную монографию о классификации лекарственных растений у племени кирибуту.

Заметив, что взгляд Смитбека начинает блуждать, она вновь напомнила себе, что большинство людей не интересуется ни генетикой растений, ни этнофармакологией.

— Так что мне надо подготовиться, — заключила Марго, поднимаясь.

— Погоди минутку! — сказал Смитбек, с трудом собирая свои бумаги. — Не хочешь побывать на пресс-конференции?

Когда они выходили из комнаты отдыха, Фрид всё ещё жаловался на притеснения тем, кто его слушал. Кавакита уже быстро шагал впереди них по коридору, потом, помахав им через плечо, скрылся за поворотом.

Когда они пришли в Большую ротонду, пресс-конференция уже шла. Репортёры, окружив Уинстона Райта, директора музея, направляли микрофоны и камеры в его сторону, голоса гулко раздавались в похожем на пещеру помещении. Ипполито, начальник охраны музея, стоял рядом с директором. Поодаль столпились другие служащие и несколько любопытных школьников.

Рассерженный Райт, стоя в свете кварцевых ламп, пытался отвечать на вопросы, которые выкрикивали журналисты. Обычно безупречный костюм директора был помят, редкие волосы спадали на ухо. Бледная кожа посерела, глаза налились кровью.

— Нет, — говорил Райт, — видимо, они сочли, что их дети уже ушли из музея. У нас не было предварительного предупреждения… Нет, мы не держим в музее живых животных!.. Ну разумеется, у нас есть мыши и змеи для исследовательских целей, но ни львов, ни тигров, ни прочих хищников… Нет, трупов я не видел… Не знаю, какие там были увечья… Я не проводил экспертизы и не могу говорить на эту тему, вам придётся подождать вскрытия… Хочу подчеркнуть, что полиция не делала официальных заявлений… Пока не прекратите крик, я не буду отвечать на вопросы… Нет, я уже сказал, что у нас нет диких зверей в музее… Да, в том числе и медведей… Нет, никаких фамилий называть не буду… Как я могу ответить на этот вопрос?.. Пресс-конференция окончена… Я сказал окончена… Да, конечно, мы всеми средствами оказываем содействие полиции… Нет, я не вижу причин откладывать открытие новой выставки. Позвольте подчеркнуть, что дата открытия выставки «Суеверия» уже назначена… Да, у нас есть чучела львов, но если вы намекаете… Господи, они застрелены в Африке семьдесят пять лет назад! Зоопарк? У нас нет связей с зоопарком… Я просто не буду отвечать на эти возмутительные намёки… Может, джентльмен из газеты «Пост» перестанет орать?.. Полиция допрашивает учёного, обнаружившего трупы, но я никакими сведениями об этом не располагаю… Нет, мне больше нечего добавить, кроме того, что мы делаем всё, что в наших силах… Да, конечно, это трагично…

Репортёры стали расходиться. Райт повернулся к начальнику охраны.

— Где была полиция, чёрт возьми? — услышала Марго его гневный голос. Обернувшись, он бросил через плечо: — Если увидите миссис Рикмен, скажите, чтобы немедленно зашла ко мне в кабинет.

И с важным видом вышел из Большой ротонды.

Марго дошла до коридора, который сотрудники музея называли Бродвеем. Он тянулся во всю длину здания — шесть городских кварталов. Говорили, что это самый длинный коридор в Нью-Йорке. Стены его были обиты дубовыми панелями, через каждые десять футов находились двери с матовыми стёклами. Очень многие фамилии хранителей на золотистых прямоугольных табличках были обведены чёрной каймой.