Шарлин Харрис - Сплошь мертвецы

Клодин разместилась за кухонным столом напротив меня и взяла мои руки. Она избегала смотреть на Амелию.

— Пошла вон, ведьма, — сказала она, и я была потрясена.

— Остроухая сука, — пробормотала Амелия, вставая со своей кружкой чая.

— Мужеубийца, — ответила Клодин.

— Он не мертв! — взвигнула Амелия. — Он просто — другой!

Клодин фыркнула, что на самом деле было адекватным ответом.

Я была слишком уставшей, чтобы ругаться с Клодин из-за ее выходящего за все рамки хамства. Она держала мою руку слишком жестко, чтобы доставлять удовольствие своим утешительным присутствием.

— Что случилось? — спросила я.

Амелия протопала из комнаты, и я услышала ее туфли, шлепающие по лестнице на второй этаж.

— Вампиров здесь нет? — спросила Клодин, и голос ее был полон беспокойства.

Вы знаете, что испытывает шокоголик к шарику мороженного со сливочной помадкой в двойном темном шоколаде? Вот это чувствуют вампиры к фее.

— В доме нет никого, кроме меня, тебя, Амелии и Боба, — сказала я.

Я не отрицаю личности Боба, хотя иногда об этом очень трудно помнить. Особенно когда нужно чистить его кошачий туалет.

— Ты едешь на этот саммит?

— Да.

— Зачем?

Это был хороший вопрос.

— Королева платит мне, — сказала я.

— Ты так крайне нуждаешься в деньгах?

Сначала я хотела отмахнуться от ее беспокойства, но затем решила поразмыслить всерьез. Клодин многое для меня сделала, и самое малое, чем могла отплатить — это задуматься о том, что она говорит.

— Я смогу прожить без них, — сказала я.

В конце концов, у меня до сих пор есть немного из тех средств, что выплатил Эрик за то, что я скрывала его от банды ведьм. Но часть из них уже ушла: с деньгами, кажется, всегда так. Страхование покрыло не все, что было повреждено или разрушено огнем, который уничтожил мою кухню прошлой зимой; я обновила технику, сделала пожертвование на добровольную пожарную охрану. Они тогда так быстро прибыли и так упорно пытались спасти кухню и мой автомобиль.

Потом Джейсону была необходима помощь в оплате счета за визит врача из-за выкидыша Кристалл.

Мне казалось, что я размазана между существованием платежеспособным и существованием нищим. Я хотела укрепить свои запасы, пополнить их. Моя маленькая лодка расправляла паруса в нестабильных финансовых водах, и мне хотелось бы иметь поблизости буксир, чтобы поддержать ее на плаву.

— Я смогу прожить без них, — сказала я более решительно, — Но не хочу.

Клодин вздохнула. Ее лицо было полно горя.

— Я не могу поехать с тобой, — сказала она. — Ты знаешь, как вампиры кружат вокруг нас. Я даже не смогу там появиться.

— Я понимаю, — сказала я немного удивленно.

Я никогда не мечтала о том, что Клодин поедет со мной.

— И я думаю, что там будут неприятности, — сказала она.

— Какие?

В последний раз, когда я была на вампирском светском сборище, там были большие неприятности. Огромные неприятности. Неприятности самого кровопролитного толка.

— Я не знаю, — сказала Клодин. — Но я уверена, они грядут, и я думаю, тебе стоило бы остаться дома. Клод тоже так думает.

Да Клоду глубоко плевать с высокой колокольни, что со мной случится, но Клодин была настолько щедрой, что включила брата в свою доброту. Насколько я могла заметить, Клод использовал мир исключительно в качестве декорации. Он был полностью самовлюблен, не имел никаких навыков общения и был абсолютно красив.

— Я сожалею, Клодин, и буду скучать по тебе, пока буду в Роудсе, — сказала я. — Но сама я обязана ехать.

— Поездка в составе делегации вампиров, — сказала Клодин печально. — На тебе навсегда останется клеймо человека из их мира. Ты никогда снова не сможешь стать невинным наблюдателем. Кроме того, множество существ будут знать, кто ты такая, и где тебя можно найти.

И не столько из-за того, что сказала Клодин, сколько из-за того, как она говорила, холодная игла вошла мне в позвоночник и поползла к затылку. Она была права. Мне было нечем крыть, хотя проще было думать, что я и так была уже слишком глубоко в мире вампиров, чтобы отказываться.

Сидя на своей кухне, освещенной через окошко последними косыми лучами предзакатного солнца, я была в состоянии одного из тех озарений, которые меняют тебя навсегда. Амелия молчала наверху. Боб вернуться в комнату, сел возле своей миски и пристально смотрел на Клодин. Она светилась в солнечных лучах, которые падали на ее лицо. У большинства людей от этого стал бы заметен каждый изъян кожи. Но Клодин по-прежнему выглядела совершенно.