Скотт Сьенсин - Удача – капризная леди

В ночном клубе «Р3», которым владела Пайпер Холлиуэл, все было слишком скучным. А владельцам клубов, как известно, необходима толпа, возбуждение и шум. Ведь лишь три этих вещи неизменно превращаются в поток наличности, текущий в их карманы.

Пайпер, элегантная и изящная брюнетка, оделась по моде сороковых годов. И она была готова задушить каждого, кто усомнится, будто этот наряд способствует бизнесу.

— Может быть, скоро все вернутся к этому, — сказал Лео неуверенно, проводя руками по своим песочным волосам и поглядев на пустую сцену.

— Это тебе Старейшины сказали? — спросила Пайпер.

Лео был высоким и красивым. С трудом верилось, что он давным-давно погиб и превратился в Носителя Белого Света, то есть ангела-хранителя. Хотя это случилось более шестидесяти лет назад, он выглядел привлекательно. Несмотря на то что был одет в штаны цвета хаки и темную майку.

Дело в том, что именно Лео был виноват в нынешнем запустении. В последнее время стало модным оформлять клубы в стиле шестидесятых годов. Но Лео предложил обратится к сороковым, ко временам своей молодости.

«Все бы ничего, но нам совершенно необходим полный зал, — подумала Пайпер. — И вот что сейчас по-лучилось — клуб пустеет, а я еще и вырядилась как дура!»

Она взмахнула было руками, но вовремя остановилась.

«Я же добрая ведьма, добрая ведьма, добрая ведьма, — начала твердить про себя Пайпер. — И мне не полагается взрывать своего мужа. Но если ему придется взрывать своего мужа. Но если ему придет в голову подобная сумасбродная идея, я за себя не ручаюсь!»

Лео поднял бровь, словно прочтя ее мысли:

— Но разве я во всем виноват?

Пайпер поглядела на него таким ледяным взглядом, который мог бы заморозить целый квартал.

— Ладно, допустим, я все-таки виноват, — примирительно произнес Лео. — Но что уж такого случилось? Я же тебе все объяснил…

— Меня это не колышет, — оборвала его Пайпер.

— Прости меня. — Лео поглядел на нее пристыженно. — Но я думал, если мы устроим здесь что-то вроде кабачка сороковых годов, какие показывают в голливудских фильмах, это пробудит у многих ностальгию. Просто я не сообразил — пробуждать-то ее уже не у кого!

Пайпер поняла, что сейчас он начнет одну из своих историй, но у нее не было настроения его выслушивать. Все его рассказы относились ко временам Второй мировой, к совершенно другой эпохе и даже к другому веку. А Пайпер терпеть не могла напоминаний о том, что ее муж уже давно умер. Он был ей слишком дорог, и она благодарила судьбу за то, что ему дано новое бытие.

Чтобы поднять настроение, Лео принялся подпевать звучавшей пластинке, потом сообщил:

— Это буги-одно из лучших. Оно даже номинировалось на премию Академии за тысяча девятьсот сорок первый год. Жалко, что ты этого не знаешь.

— Тоже мне, потеря!

— Зря смеешься. Это было всего за год до того, как… — не закончив фразы, он отвернулся.

«За год до того, как он лишился человеческой жизни», — закончила про себя Пайпер.

— Ладно, — сказала она примирительно. — Я сама недостаточно разработала твою идею, потому и не по-лучилось. Теперь ты доволен?

Он наградил ее самой упомрачительной улыбкой:

— Я всегда доволен, когда мы вместе.

И Пайпер растаяла.

Правда, она терпеть не могла, когда он заставлял ее таять. Но ничего не могла поделать со своими чувствами к мужу. И он это прекрасно усвоил.

— Еще не поздно, — продолжал гнуть сове Лео. — Как я уже говорил, нужно преодолеть гордость и первым выйти на танцплощадку…

— Нет уж, тебе меня туда ни за что не вытащить. — Пайпер скрестила руки на груди.

— Ну ладно, пойдем! Что плохого тебе сделает старый Дух Койота?

— Дух — слишком мягко сказано, — возразила Пайпер. — Когда бродячий призрак напал на меня, я даже не была в своем теле.

— Да, но выглядела ты хорошо-о-о-о. — Лео специально провыл последнее слово.

— Ах, милый, я так тебя люблю, — прошептала Пайпер.

— Я тоже тебя люблю!

— Но все-таки этого делать не буду, — упрямо закончила она.

— Да не бойся же ты! — настаивал он.

Но прежде чем Лео успел еще что-нибудь добавить, в зал ворвалась средняя сестра, на ходу яростно нажимавшая все кнопки сотового телефона.

— Уму непостижимо, — простонала Пайпер. — Уму непостижимо! Как это не похоже на Фиби.

Лео пошел поменять пластинку и поставил песню «Сентиментальное путешествие». Пайпер призналась себе, что он включает довольно милые мелодии. Эта песня была его любимой. Правда, покопавшись как-то в Интернете, она выяснила время написания — не раньше 1944 года, то есть уже после смерти Лео. Но, по-видимому, та эпоха значила для него слишком много, и песня запечатлелась в его сознании как услышанная при жизни.