Джеймс Герберт - Тайна Крикли-холла

— Да уж, и не говори, — согласился офицер. Он поскреб щетину, отросшую за утро на его подбородке; похоже, день предстоял долгий и утомительный. — Ну, патологоанатомы разберутся с этим. А того человека, Гордона Пайка, не нашли?

— Ныряльщики осмотрели столько, сколько им позволили страховочные тросы. Нет, они нашли только останки женщины и мальчика, больше ничего.

Гэйб думал о Стефане Розенбауме: может быть, маленький иудей был еще жив, когда его сбросили в колодец? Может быть, он сумел каким-то образом выбраться из воды и забиться в крошечную пещерку в скале и умирал там в одиночестве и полной тьме? Представить такое слишком страшно…

В этот момент из дома вышли два полицейских ныряльщика, в резиновых комбинезонах, расстегнутых до талии, в мускулистых руках они несли свое снаряжение. Оба мужчины выглядели бледными, мрачными, и они молча направились к своему фургону. Следом за ними парамедики вынесли на длинных складных носилках пластиковый мешок. По его размерам и очертаниям Гэйб понял: в нем лежат останки Нэнси Линит.

В самом Крикли-холле Эва тихо плакала, а Лили Пиил старалась не смотреть на мешок, в котором лежало маленькое тело Стефана Розенбаума. Обе женщины видели тела, когда парамедики вынесли их из подвала, чтобы уложить в мешки, а потом на носилки. От Нэнси Линит почти ничего не осталось — скелет, одетый в поблекшие тряпки, но мальчик… мальчик был просто как живой, хотя его кожа и волосы стали чисто белыми.

В глазах Эвы он был прекрасен, волосы падали ему на лоб, пышные, хотя и бесцветные, а само лицо выглядело так, будто малыш спал. И вдруг Эва поняла, что в прошлое воскресенье она ощутила присутствие Стефана, когда задремала в гостиной. Это не Камерон пришел к ней, чтобы погладить по голове и утешить, успокоить ее страхи, а вот этот малыш, Стефан. То есть его призрак.

Эва плакала не только от печали, но и потому, что теперь знала наверняка: смерть не есть конец всему. Лили объясняла ей, что большинство духов с легкостью уходят в другой мир, как будто просто шагают в открытую дверь. И только встревоженные души задерживаются в этом мире, нуждающиеся в завершении каких-то дел в прошедшей жизни, — и это может быть месть, искупление вины или примирение. Эве отчаянно хотелось верить ясновидящей. И она поверила.

Парамедики вернулись, чтобы забрать второе тело, и, когда они осторожно укладывали мешок на носилки, Эва подумала: упокоится ли теперь душа мальчика в мире или так и останется навсегда в Крикли-холле? Похоже, ответа на этот вопрос ей ждать было неоткуда.

Старший офицер уехал, а констебль Кенрик шагал по новому металлическому мосту к патрульной машине, стоявшей на лужайке на другом берегу реки. Он отступил в сторону, чтобы пропустить фургон ныряльщиков, а потом пошел дальше.

Гэйб уже собирался вернуться в дом, когда какой-то звук заставил его остановиться и посмотреть в сторону моста. Девочки тоже замерли на месте и уставились туда же, куда смотрел их отец. Звук, донесшийся до них, был собачьим лаем, восторженным лаем, таким знакомым и родным…

Перси Джадд ушел из Крикли-холла днем, после тревожной и холодной ночи, проведенной на галерее вместе со всеми остальными. Они проверяли уровень воды в холле каждые несколько минут, желая убедиться, что она не поднимается, и никто, кроме Келли и Лорен, не задремал даже на минуту. К тому времени, когда на следующий день, ближе к полудню, через реку навели временный мост, Перси выглядел точнехонько на свой возраст, и Гэйб, зная, что опасность миновала, попытался уговорить старика немного отдохнуть в их с Эвой спальне. Перси отказался отдыхать, заявив, что у него дома есть важное дельце. И вот теперь Перси возвращался, ведя на веревке псину, рвавшуюся вперед.

— Честер!

Лорен и Келли одновременно завизжали, выкрикивая имя пса. Честер наконец вырвал веревку из руки Перси и, волоча ее за собой, помчался навстречу девочкам, а те бежали к нему. Они встретились у края моста, и Честер бросился на сестер, сбив Келли с ног, но она, похоже, ничего не имела против и только хихикала, глядя на радостные прыжки дворняжки. Честер визгливо лаял и облизывал девочек.

Гэйб свистнул, и Честер в два прыжка пересек лужайку, рванувшись к хозяину, просто задыхаясь от радостного лая. Пес был так взволнован и возбужден, что чуть не опрокинул самого Гэйба. Инженер поневоле расхохотался, пытаясь успокоить дворнягу и увернуться от языка Честера, но дворняга сумела-таки несколько раз лизнуть его в подбородок. Когда Гэйб наконец прикрикнул: «Ну все, хватит, хватит!» — Честер, недолго думая, помчался назад, к девочкам, и принялся вертеться вокруг них. А Перси тем временем не спеша пересек лужайку и подошел к Гэйбу.