Нэнси Кресс - Отдушина Мэриголд

— Его внутренние защитные барьеры потихонечку рушатся, — сказала Джейн в телефонную трубку, — но реального прогресса пока никакого. Господи, на это больно смотреть… Он видится с доктором Ламбертом три раза в неделю, но пока не сказал ему ни единого слова. И он ничего не ест.

Тимми теперь заставлял Мэриголд ходить кругами все больше и больше. Все утро, весь вечер и еще — по ночам, когда он не мог заснуть. «Четыре мыши без одной, погнались за фермеровской женой…»

— Ему нужна отдушина для его злости, — сказала Джейн в телефонную трубку. — Господи, это ужасно!

Мэриголд ходила кругами, задрав свой пушистый хвост.

— Тимми, малыш, тебе надо поесть.

Она не понимает. Еда помогает плохим мыслям. Когда он поест, его сознание превращается в сытое место, куда нравится проникать плохим мыслям. Когда он ничего не ест, его сознание им не нравится — оно становится слишком чистым и полным света, такого же золотистого света, из которого сделана Мэриголд.

— Тимми, если ты не поешь, мы будем вынуждены отправить тебя в больницу. Малыш, ну пожалуйста, съешь хоть чуть-чуть.

Иногда Тимми видел Мэриголд — как она ходит кругами, с высоко задранным хвостом, — даже когда она была выключена. Но включенной она была лучше. Если он и сумеет когда-нибудь оказаться в том безопасном месте в ее глазах, то это будет только тогда, когда Мэриголд включена. — Ему нужен катарсис, — сказала Джейн в телефонную трубку. Ее голос был странным, жестким и отчаянным. Тимми прятался в буфете. Голос Джейн был похож на голос матери, когда она хотела, чтобы он ее слушался.

— Да, Марти, я понимаю, — сказала Джейн, — сегодня вечером. Я встречу тебя у дома.

Мэриголд не включалась.

Тимми сидел на полу у себя в комнате и нажимал на переключатель. Ничего не происходило. Он нажал еще раз. Ничего. Тимми швырнул коробку через всю комнату, потом подполз к ней на коленях и снова принялся нажимать.

Он долго сидел на полу, тяжело дыша и стараясь не шевелиться.

Ножи хранились на кухне. Он взял один, бесшумно поднялся к себе и отколупнул крышку, закрывающую отсек для батареек. Там было пусто. Кто-то вынул батарейки.

Тимми склонился над черной коробкой. Мэриголд исчезла. И безопасное место в глубине ее глаз тоже исчезло, осталось только темное место у него в голове, куда приходят плохие мысли. Мэриголд исчезла…

Он отчаянно закричал и снова швырнул коробку через всю комнату. Потом подбежал к ней и принялся топтать ногами. И золотистая кошка, сделанная из света, носилась по комнате, высоко задрав хвост. Только ее здесь не было, она умерла, он убил ее в буфете под лестницей, потому что она мурлыкала слишком громко, точно так же, как он убил маму и папу, как он хотел их убить, снова и снова тыкая в них ножом, всякий раз, когда они его били, он хотел переехать их па машине, сжечь их в огне… отрезать им головы разделочным ножом… плохие мысли теперь все здесь, потому что Мэриголд мертва, и он убил ее, кромсал ее кухонным ножом, пока она не испортилась и не умерла, как сейчас, и весь ковер изрезан на куски и весь залит красным… забрызган мамочкиными кишками…

— Тише, тише, Тимми, — напевала Джейн, обнимая его. Доктор Ламберт тоже был здесь, большой, похожий на отца в его зимнем пальто. — Теперь все будет хорошо, малыш. Теперь все будет хорошо, просто поплачь. Я здесь, с тобой. Тебе просто нужна отдушина для всей этой боли. Тише, все хорошо…

Отдушина. Спасение. Он все рыдал и рыдал, а потом заснул у нее на руках.

Его не надо везти в больницу, сказал доктор Ламберт. Тимми по-прежнему нужно приходить на сеансы три раза в неделю, но теперь все будет хорошо, потому что теперь Тимми с ним разговаривал. Сначала совсем немного, но потом — все больше и больше. О матери и отце и о времени, когда они были в пути. И он опять начал есть, сначала немного, а потом все больше и больше. Джейн улыбалась.

Но лучше всего было то, что Мэриголд вернулась.

Теперь ему не нужна была черная маленькая коробка. Мэриголд появлялась всегда, когда он смотрел особенным образом, уголком глаза. Поначалу она ходила там же, где Бутс и котята, которые уже совсем выросли и научились подниматься по лестнице, взбираясь на каждую ступеньку, как будто это была гора. Когда Бутс или ее котята ходили по комнатам, Мэриголд была с ними — большая кошка, сделанная из золотистого света, идущая вместе с котятами из плоти и крови. А потом Мэриголд начала появляться сама по себе, уже без Бутс или котят. Она приходила, размахивая хвостом, каждый раз, когда Тимми хотел ее видеть. И самое лучшее было то, что, когда Тимми разбил коробку, Мэриголд научилась говорить.