Татьяна Савченко - Я вижу тебя

Когда они только выехали из клиники, Ульяна выяснила, что на календаре обозначилось десятое октября 2009 года, а город называется Холихейд. Девушка с интересом разглядывала зеленые узкие улицы, разнокалиберные дома, людные парки. Судя по всему, это было очень даже провинциальное поселение, где не слишком приветствовались высотные здания. Местные жители с интересом провожали взглядами пыхтящую машину, стараясь заглянуть в окна. Слухи о странной девушке давно стали любимой темой за вечерним чаем, а ее фотографии заинтриговали большую часть молодежи.

Устав крутиться на продавленном сиденье, Ульяна стала разглядывать напряженное лицо спутницы. Ее гладкие темные волосы были аккуратно собраны в узел на затылке, открывая высокие скулы и красивую шею. Кожа смуглая, глаза черные, выразительные черты явно указывали на ее цыганское происхождение. Девушка заинтересованно спросила, предварительно пролистав словарь.

— Ты цыганка?

Женщина улыбнулась и, не отрывая пристального взгляда от дороги, ответила:

— Мои дед и бабка жили в кочующем племени, а родители решили остаться в этом городе. Так что я из оседлых цыган, ты угадала. Кстати, в той части города, где я живу, очень много таких, как я. Хоть мы и обосновались в каменных домах, все равно выбрали окраину поселения, примыкающую к лесу. Зов природы. Мы тебе покажемся немного странными: суеверие и языческие традиции в нашей крови.

— А я-то какой покажусь странной, — тихо сказала она по-русски.

Прежде чем отправиться домой, они заехали в несколько магазинов, где Уля намеривалась потратить выданные доктором деньги. В небольшой бутик девушка вошла в одиночестве, так как Эстер осталась ждать на улице, разговорившись со старыми знакомыми по книжному клубу. Закупаться на год вперед она не собиралась, но обзавестись хотя бы парочкой стандартных вещей было просто не обходимо.

Шагая между рядов с вешалками, она рассеяно трогала разноцветные ткани, среди которых явно преобладали красные и зеленые цвета. Несмотря на то, что время близилось к обеду, бедное солнце с трудом пробивалось в окна помещения, от чего в магазине царил сумрак. Уля как раз закончила обходить один из рядов, когда ее неожиданно накрыло волной физического возбуждения. Ноги подкосились, и она готова была упасть, но вовремя ухватилась за одну из вешалок. Злясь на саму себя за такие ощущения, девушка хлестнула ладонью по щеке и пробормотала: "Соберись, тряпка". Странное томление быстро начало покидать ее тело, и она уже расслабилась, когда вдруг перед ней возник высокий загорелый юноша в куртке игрока в регби. Он соблазнительно улыбался, откровенно раздевая ее смелым взглядом. Ульяна отпрянула назад, ощущая, как возбуждение снова завладевает ее телом. Она отступила в ряды вешалок и попыталась сосредоточиться. Кто бы ни был этот парень, рядом с ним ее тело превращалось в безвольную похотливую массу, с одной единственной мыслью: быстрей бы раздеться и прикоснуться к нему. Она испуганно выглянула из-за мужской куртки цвета хаки и снова посмотрела на странного парня. Как и тогда в больнице, она сразу поняла, что пред ней не человек. Существо, выглядевшее как самая лучшая сексуальная фантазия, было инкубом. Воздух на несколько метров вокруг него было просто наэлектризован физическим желанием, сбивающим с ног. Осторожно пятясь назад, она выскользнула из магазина, так ничего и не купив.

Оставшуюся часть дороги до дома девушка задумчиво молчала, прокручивала в голове необычные события, приключившиеся с ней за эту неделю. Что же это за город такой, где доктор вампир, а старшеклассник-футболист — сексуальный инкуб? И кто же такая она, если смогла срастить собственные переломы?

Уже прошла неделя с тех пор, как Ульяна стала жить с медсестрой в ее черепахообразном доме, смотрящем окнами в лес. Первые дни девушка ничего не делала, а просто бродила по комнатам, напевая русские песни и листая словарь. В ее полупустой памяти ничего не изменилось, она, как и прежде, ничего не знала о себе, но, оказывается, прекрасно помнила травы и лечебные растения. А еще ее порядком озадачил кот Эстер — Тромбофлебит. Это поразительное существо было настоящим диктатором, просто Сталином кошачьего мира. Возраст его не поддавался определению, но, видимо, близился к закату кошачьей жизни: один глаз вытек, а в подранных ушах мухи отложили белые личинки. Кота не волновали его эстетические недостатки, и он с прежней агрессией гонял всех представителей животного мира в округе. Поначалу к девушке он отнесся с настороженностью, но на второй день решил, что столь ничтожный человеческий субъект не претендует на его место, и лениво посматривал в ее сторону с высокомерным пренебрежением.