Мелисса Круз - Наследие Ван Аленов

Одним летом, во время званого ужина в доме известного дизайнера, Боби Энн узнала, что у каждого большого дома в округе есть название. Владельцы давали названия своим домам, например «Мандалай» или «Оак Валли» (долина дуба), согласно тому, насколько претенциозны они были. Блисс предложила назвать их дом «Дюн Хаус», из-за большой песчаной дюны, расположенной на побережье на их территории. Но у Боби Энн была другая идея. «Костволд». Хотя она ни разу не была в Англии.

Хорошо. Блисс поняла. Она выяснила где она находится, но это не имело никакого смысла.

Что она делала в Хэмптоне?

Она была странником собственной жизни, туристом собственного тела. Если бы кто-то спросил ее, на что это похоже, Блисс бы объяснила это так: это похоже на то, что ты за рулем авто, но сидишь на заднем сидении. Машина едет сама по себе, а ты ничего не контролируешь. Но это твоя машина, по крайней мере ты так думаешь. Она принадлежит тебе, так или иначе.

Это похоже на фильм. Этот фильм твоя жизнь, но ты больше не главный киногерой. Кто-то другой целует принца и передает драматические монологи. Ты только наблюдаешь. Блисс играла наблюдателя своей собственной жизни. Она больше не Блисс, а простая память о той Блисс, которой она была.

Иногда она даже не была уверена, что когда-либо существовала.

Автобус остановился, проехав мимо ворот, группа в тишине начала выходить один за другим. Шайлер заметила, что большинство из ее утомленных сослуживцев, например, довольно надменная группка подрабатывающих по вечерам актеров и актрис наряду с самодовольным студентом или двумя из кулинарного колледжа озирались в изумлении. Здание и его безупречные основания были столь же богатыми и запугивающими, как Лувр, за исключением того, что здесь все еще кто-то жил. Это был дом, а не национальный памятник культуры (монумент). Отель «Ламберт» был закрыт для общественности большую часть своей истории. Только немногие удостаивались чести войти в его массивные двери. Остальная часть мира могла довольствоваться картинками из книг. Или войти, как часть обслуживающего персонала. (N)

Так как они шли мимо грохочущих фонтанов, Оливер подталкивал ее. «Все хорошо?» – спросил он на французском. Еще одна причина быть благодарной школе Дачезне. Годы принудительного изучения иностранных языков значили, что они были в состоянии сойти за двух ресторанных рабочих из Марселя при приеме на работу, хотя их акцент мог бы подвести их в любой момент.

"Ты выглядишь беспокойной. Что случилось?"

"Ничего. Я просто снова думала о расследовании" – сказала Шайлер пока они пробирались к служебному входу расположенному позади дома. Она вспомнила тот ужасный день на Складе, когда она была так несправедливо обвинена. "Как они могли поверить в такое обо мне?"

!Не трать на это время в пустую. Это уже ничто не изменит." – сказал Оливер твердо. "То, что произошло в Корковадо было ужасом, и это была не твоя вина."

Шайлер кивала, мигая, чтобы не пролить слезы, которые наворачивались на глаза каждый раз, когда она думала о том дне. Оливер был прав, как всегда. Она расстрачивала свою энергию, желаю инного результата. Что было, то прошло. Они должны сосредочиться на подарке.

"Не прекрасно ли это место?" – спросила она. Затем прошептала, чтобы никто не мог ее услышать, "Корделия привозила меня сюда несколько раз, когда она приезжала сюда для встречи с принцем Генри. Мы останавливались в гостевой комнате в западном крыле. Напомни мне показать тебе галлрею Геракла и Польскую библиотеку. У них даже есть рояль Шопена."

Она чувствовала смесь страха и печали, поскольку она следовала за беззвучной толпой через мерцающие мраморные залы. Страх был вызван красотой места, которое было построено тем же архитектором, который спроецировал дворец Версаля, и показал те же золотые молдинги, расцвет и печаль барокко, а так же он напомнил ей о Корделии. Именно тогда она могла использовать часть бесцеремонного упорства ее бабушки. Корделия Ван Ален не стала бы думать дважды о появлении на вечеринке без приглашения, чтобы получить то, что она хотела, тогда как в Шайлер было слишком много сомнений.

Вечеринка этим вечером называлась – Тысяча и одна ночь, в дань уважения к экстравагантному Восточному Балу, зародившемуся в 1969 году. Как и на первой вечеринке, сегодня будут выступать танцующие девочки – рабыни, полураздетые повелители огня (как-то так), игроки в цитру и индусские музыканты. Естественно, присутствовало и несколько современных дополнений: в полночь выступит вся музыкальная каста Болливуда, и вместо слонов, сделанных из папье-маше, на входе стояла пара настоящих индийских слонов, позаимствованных у проезжающего тайского цирка. Толстокожие несли бы наездников под золотыми навесами.