Игорь Исайчев - Проклятая деревня

18 августа 2007 года. 15 часов 02 минуты. Пушкинский район Санкт-Петербурга. Совхоз «Ленсоветовский».

В середине дня, выполняя распоряжение дежурного по городу, сотрудники, несущие службу на стационарном посту ГИБДД «Ленсоветовский» перекрыли Московское шоссе. Потеющие в бронежилетах инспекторы разворачивали назад чертыхающихся водителей и старались не задумываться о том, почему из медленно колышущейся в пяти метрах за яркими пластиковыми щитами молочно-белой завесы уже много часов не выехала ни одна машина.

В начале четвертого, идущий в голове колонны заливающихся сиренами серых «Уралов» камуфлированный «Тигр» растолкал поток встречного транспорта и, взвизгнув тормозными колодками, осадил перед заграждением. Из броневика, в профиль отдаленно напоминающего знаменитый американский «Хаммер», оставив открытой тяжелую дверь, выпрыгнул моложавый поджарый майор.

Начальник поста, вынужденный в экстремальной ситуации трудиться наравне с подчиненными, вразвалку подошел к нему, по пути рукавом вытирая пот со лба, и пожал протянутую руку.

Омоновец прищурился на лениво шевелящуюся стену тумана, едва заметно дернул уголком губ и подчеркнуто беззаботно спросил:

– Ну, рассказывай, как до жизни такой докатились?

Тяжело отдуваясь, грузный капитан, безысходно отмахнулся и сморщил лицо в подобии улыбки:

– Да чего тут рассказывать? Сам видишь. Похоже, доигрались с экологией-то. Вон, какая напасть приключилась.

– И как долго это безобразие творится? – Майор продолжал внимательно изучать необычное природное явление.

Начальник поста задумчиво почесал переносицу и, закатив глаза к небу, ответил:

– Да, пожалуй, часов с пяти утра. Время-то никто не засекал. Сперва подумали, туман как туман, здесь он частенько под утро бывает. Вон даже, на всякий случай, транспарант зажгли, – он кивнул в сторону нависшего над проезжей частью прямоугольника из матового стекла с красными надписями, предупреждающими водителей об опасных метеоявлениях. – А эта зараза ненормальная какая-то оказалась. Перед постом встала, и ни туда, и ни сюда. И главное, движение прекратилось. В начале десятого последняя фура оттуда выскочила, и все, как обрезало.

– В натуре незадача, – усмехнулся омоновец, прекрасно понимая истинную причину переживаний капитана, оставшегося без дневного заработка и успокаивающе потрепал его по плечу. – Не переживай, сейчас прокатимся туда, разберемся, что к чему. Смотришь, и твоему горю поможем.

– Хотелось бы, – горестно вздохнул его собеседник, – да, только, верится с трудом.

– Брось, не в таких переделках бывали, – подмигнул майор, машинально поправляя орденские планки на левой стороне груди, – и здесь без проблем разрулим. Разбирай свои баррикады, пора двигаться.

Пока инспекторы раздвигали перекрывавшие дорогу щиты, начальник поста крикнул вслед уже забравшемуся в командирский «Тигр» омоновцу:

– Слышишь, мы тут типа взрыв слышали! Болтают, вроде самолет завалился! Правда, что ли?!

Майор, придержав дверь броневика, высунулся из салона, приложив палец к губам.

– Да не ори ты на всю Ивановскую... А ты думаешь, с чего бы нас в эту дыру погнали? На жилой дом аэроплан грохнулся. – И опускаясь на сиденье, скомандовал водителю: – Трогай.

Капитан со странным чувством проводил глазами рычащую мощными моторами колонну, бесследно канувшую в непроницаемой пелене, и долго вглядывался в безучастно колышущийся туман, словно пытаясь рассмотреть что-то ведомое только ему одному…

Примерно в это же время неприметная «девятка», совсем немного не доехав до поста, свернула с шоссе на примыкающую к нему узенькую, плохо заасфальтированную дорожку. Из машины вылез тот самый монах, что ранним утром приватно общался с митрополитом. Беспечно потянулся, глубоко прогибаясь назад и разводя в стороны согнутые в локтях руки, при этом незаметно для постороннего наблюдателя сканируя окружающее пространства.

В отличие от утреннего визита на этот раз он был одет по-походному, в плотную, несмотря на теплый день, темно-зеленую брезентовую куртку с капюшоном и такого же цвета и фактуры штаны, а обут в высокие ботинки на толстой, рифленой подошве.

Открыв заднюю дверцу, монах, теперь больше походящий на дачника, или, в крайнем случае, путешествующего автостопом студента, вынул небольшой туристический рюкзак. Закинув его за спину, строго сказал сквозь приоткрытое стекло так и не вышедшему из машины водителю: