Кира Фэй - Дневники Энн

Я почувствовала острую боль, которая вернула меня. Я не могла открыть глаза – было невыносимо больно. Каждая клеточка моего тела болела. Но эта боль была уже не такой острой.

Я постаралась глубоко вдохнуть ртом, но мне стало очень больно – сильно жгло горло. На мне была кислородная маска, поэтому мне не приходилось, глубоко дышать. Это было хорошо, так как каждый вдох сопровождался острой болью в грудной клетке.

Я осталась жива. Я хотела открыть глаза, но у меня не получалось. Мне казалось, что я не в своём теле. Я не могла управлять движениями, всё слишком сильно болело. Моя грудь ели поднималась в дыхании, поэтому, вероятно, лишь постоянно пикающие приборы помогали окружающим понять, что я всё ещё жива. Я услышала, как в комнату, где я находилась, кто-то вошёл.

- Она всё ещё без сознания, - пояснил хриплый мужской голос кому-то. Вероятно врач. Кто-то ко мне подошёл и погладил меня по лбу, это была нежная женская рука – Алисия. Я слышала, как она ели сдерживает слёзы. Мне стало больно за неё. Я не хотела никого заставлять страдать. Я приложила все усилия и пошевелила рукой. Врач это заметил.

- Смотрите! Она подаёт вам знак! Девушка очнулась! – воскликнул врач. Алисия быстро схватила меня за руку, даже не смотря на неё, я знала, какое сейчас у неё выражение лица.

- Энни, милая! Ты меня слышишь? – ели слышно спросила тётя. Я легонько сжала её руку, это было всё, на что я была способна.

- Ах, детка, я так беспокоилась! – сказала тётя и поцеловала меня в лоб, он был забинтован. Я немного поморщилась от боли, вызванной поцелуем.

- Прости! – извинилась Алисия.

- Мисс, ей нужно отдыхать! – тонко намекнул врач и прокашлялся. - К тому же, у неё ещё много посетителей!

- Да, конечно! Прости милая, мне пора идти, всё будет хорошо! – сказала Алисия и я услышала, как хлопнула дверь. Через минуту в палату постучали.

- Заходи, только тихо! – шепотом сказал доктор, думавший, что я сплю. Послышались тихие шаги, кто-то наклонился надо мной. Нежная рука коснулась моей щеки, мой пульс немного участился, об этом свидетельствовал прибор. Эван.

- Как она, доктор? – тихо и с болью спросил Эван. Он чувствовал себя виноватым. Я была виновата во всём – хорошо, что он в порядке. Эта мысль сделала меня сильнее.

- Состояние ещё неизвестно…Я не знаю, может она сейчас в коме. А может быть в сознании! Она сильно ушибла внутренние органы!

- Ах… - горько вздохнул Эван. Откуда такая забота о девушке, которую он знает всего полдня? Наверное, поэтому он сразу мне понравился, я почувствовала в нем доброту.

- У меня вызов, пожалуйста, не задерживайся около своей девушки долго! – пояснил доктор и вышел. Почему он назвал меня девушкой Эвана? Почему Эван этого не отрицал?

- Прости меня, Энни! Я такой…ах! Я всего несколько часов тебя знаю, а уже причинил тебе боль! – убито прошептал Эван, и я почувствовала, как он взял меня за руку.

- Я не знаю, слышишь ли ты меня сейчас. Прости меня, умоляю! Ты обязательно поправишься, я верю! А тогда, в знак извинений, я буду делать всё, что ты только захочешь! – говорил он бархатным голосом, полным горечи. Но я ведь всё ещё жива, к чему так убиваться!? Я сжала его руку как можно сильнее.

- Ты меня слышишь!? – пораженно сказал он, я представила себе выражение его лица и на моём лице появилась улыбка.

- У тебя очень красивая улыбка, - сказал он. Мой пульс снова подскочил. Но вдруг я почувствовала слабость.

- Сестра, что вы вводите в капельницу? – спросил Эван. Я не слышала, как в палату зашла медсестра.

- Это обезболивающее, она уснёт.

- Хорошо, - сказал Эван и начал вставать, я не выпустила его руку, пока не погрузилась во тьму.

Глава четвёртая.

Выздоровление.

С каждым визитом Эвана мне становилось всё лучше. Оказывается, что я целые сутки была в коме и все эти сутки Алисия, Эван, Рик, Элизара и Молли провели в больнице. На четвёртый день после аварии я, наконец, немного оправилась и могла разговаривать.

Эван действовал на меня целительске – от каждого его слова и прикосновения мне становилось лучше. Я знала его всего несколько дней, а казалось, что долгие годы он был рядом, просто я этого не осознавала. Три дня я не разговаривала, лишь на третий я открыла глаза, а на четвёртый стала разговаривать. Ссадины стали заживать, голова уже не так болела. Только левая нога была сломана в двух местах, а правая рука была вывихнута.

- Привет, - тихо прошептал Эван, входя ко мне в палату в субботу. Было десять часов утра, и я только проснулась. Аппараты от меня отключили, так что я выглядела немного лучше. Хотя, я даже и не просила принести мне зеркало, поскольку я знала, что ничего путного я в нём не увижу.