Огюст Дерлет - Сделка Сандвина

– Тебе снилось? – спросил я. – Да, а тебе?

В сущности, наши сны были одинаковыми. Пока он рассказывал о своем, до меня дошли звуки какого-то движения этажом выше – крадущиеся и вялые, как будто что-то мокрое шлепало по полу. В то же время завывания за домом растаяли вдали, и с ними звуки шагов замерли. Но сейчас в атмосфере старого дома висело такое ощущение угрозы и ужаса, что прекращение всех звуков мало способствовало восстановлению нашего душевного спокойствия.

– Давай поднимемся и поговорим с твоим отцом, – резко предложил я.

Его глаза расширились:

– О, нет – мы не должны беспокоить его, ведь он приказал…

Но этим меня было не запугать. Я повернулся и один стал подниматься по лестнице. У дверей дяди Азы я остановился и властно постучал. Ответа не последовало. Тогда я опустился на колени и заглянул в замочную скважину, но ничего не увидел – все было темно. Однако внутри кто-то был, поскольку изредка до меня доносились голоса: один явно принадлежал моему дяде, «о он был странно задыхающимся и гортанным, точно претерпел какое-то жизненно важное изменение; ничего подобного второму голосу я никогда не слышал – ни до, ни после. Это был каркающий, грубый голос с глубокий горловым звуком, отягощенным угрозой. Хотя дядя мой говорил на разборчивом английском, его посетитель, довольно очевидно, – нет. Я приготовился слушать, и первым раздался голос дяди Азы.

– Я не стану!

Из-за двери зазвучали нереальные акценты той твари, что там была:

– Йа! Йа! Шуб-Ниггурат!.. – И следом за этим – серия быстрых и грубых слов, произнесенных как будто в яростном гневе.

– Ктулху не заберет меня в море – я закрыл проход.

Снова ярость была ответом моему дяде, который, несмотря на это, казалось, вовсе не испугался, хоть достоинство в голосе и изменило ему.

– Итаква тоже не придет с ветром – я и его собью со следа.

Тогда тот, кто был в комнате с дядей, выплюнул всего одно слово – «Ллойгор!» – и ответа от дяди не последовало.

Моим сомнением овладевал ужас, но не угроза, атмосферой которой был пропитан весь старый дом. Ужасным было то, что в речи моего дяди я признал те же самые слова, которые незадолго до этого во сне произносил Элдон. Я понял, что дом обволакивает какое-то злобное влияние. Более того, пока я стоял под дядиной дверью, ко мне из глубины лет начали всплывать воспоминания о странных повествованиях, которые я давным-давно обнаружил в текстах Мискатоникского университета, о зловещих, невероятных сказаниях о Древних Богах, существах зла, более старых, чем сам человек.

Я припомнил ужасные тайны, скрытые в «Пнакотических Рукописях» и в «Тексте Р'лаи», смутные, полные тайного смысла истории о созданиях, слишком кошмарных, чтобы их можно было созерцать в сегодняшнем обыденном существовании. Я попытался стряхнуть облако страха, постепенно окутавшее меня, но сам воздух старого дома не позволил мне этого сделать. К счастью, приход Элдона помог мне.

Он тихо поднялся по лестнице и теперь стоял у меня за спиной, ожидая, что я стану делать дальше. Я жестом подозвал его и в двух словах пересказал, что услышал.

Мы приникли к двери и стали слушать вместе. Разговор больше не доносился – лишь угрюмое неразборчивое бормотание, которое сопровождал растущий, звук шагов, или, скорее, звуки, которые по своему ритму могли бы быть шагами, но их явно производило существо, по одному этому звуку мне незнакомое: казалось, каждый раз оно ставит свою ногу в топь. Теперь во всем доме ощущалась слабая внутренняя дрожь – она не усиливалась, но и не отступала, пока звук шагов не затих вдали.

Все это время мы не проронили ни звука, но когда шаги пересекли комнату за дверью и удалились в пространство за стенами дома, Элдон затаил дыхание и замер в напряжении, пока я не услышал, как кровь стучит в его виске у самого моего лица.

– Господи! – наконец, прорвало его. – Что же это?

Я не решился ответить ему, но уже начал было поворачиваться, чтобы что-то сказать, как дверь распахнулась с внезапностью, лишившей нас дара речи.

В проеме стоял мой дядя Аза. Из комнаты за его спиной вырывалась ошеломляющая вонь, запах рыбы или лягушек, густые миазмы стоячей воды – настолько мощные, что меня чуть не стошнило.

– Я слышал вас, – медленно проговорил дядя. – Входите.

Он отступил, пропуская нас, и мы вошли внутрь – Элдон по-прежнему с некоторой робостью. Все окна напротив двери были широко распахнуты. Сначала в тусклом свете ничего особенного заметно не было, ибо сам источник света плавал как бы в тумане, но потом нам стало явно видно, что в комнате действительно присутствовало что-то мокрое, что-то испускавшее эту тяжелую вонь, ибо все – стены, пол, мебель – покрывала густая и тяжелая роса, а на полу то там, то тут поблескивали лужи воды. Мой дядя, кажется, этого не замечал или просто привык и теперь забыл об этом беспорядке: он сел в свое кресло и посмотрел на нас, кивком приглашая сесть рядом. Испарения почти незаметно начали рассеиваться, и теперь лицо дяди Азы обрело в моих глазах четкость очертаний: его приплюснутая голова еще глубже ушла в плечи, лоб почти совсем исчез, а глаза были полуприкрыты тонкими плевками век – и сходство с лягушками, из нашего детства стало еще более разительным. Теперь он выглядел гротескной карикатурой, жуткой в своем тайном смысле. Мы с Элдоном сели, лишь чуть-чуть поколебавшись.