Филис Каст: Обоженная

Тогда призрак девочки раздраженно провел рукой по своей тонкой груди, бросила назад длинные светлые волосы, и исчез, оставляя Рефаима таким же, как она назвала его, больным и одного.

Его руки расслабились. Пульс успокоился. Рефаим отошел назад к своему кортонному гнезду и откинул свою голову на приватную стену позади него.

“Взволнованный,” он бормотал громко. “Любимый сын древнего бессмертного, униженный до сокрытия в мусоре и говорящий с призраком человеческого ребенка.” Он попытался рассмеяться, но не смог. Эхо музыки от его мечты, от его прошлого, было все еще слишком громко в воздухе вокруг него. Как и другой голос — тот, который он, мог поклясться, пренадлежал его отцу.

Он не мог сидеть больше. Игнорируя боль в его руке и муку, которая была его крылом, Рефаим задвигался. Он ненавидел слабость, которая проникала в его тело. Как долго он был здесь, раненый, исчерпанный от полета от тунеля, и был в четырёх стенах? Он не помнит. Один день прошел? Два?

Где она? Она сказала, что она приедет к нему ночью. И здесь он был, куда Стиви Рей послал его. Это была ночь, и она не приехала.

Со звуком ненависти он оставил туалет и его гнездо, следуя мимо подоконника, перед которым ребенок девочки подошел к двери, которая привела к балкону крыши. Инстинкт вел его до второго этажа оставленного особняка, только после рассвета, когда он прибыл. В конце даже его большого бассейна силы он думал только о безопасности и сне.

Но сейчас он полностью проснулся.

Он пришел в замешательство в пустых комнатах музея. Град, который падал в течение многих дней с неба, остановился, оставляя огромные деревья, которые окружили холмистую местность, на которой был Музей Гилкрис и его заброшенный особняк с уклоном и разрушенные ветви. Ночное видение Рефаима было хорошо, но он не мог обнаружить движение во всей внешней стороне. Дома, которые заполнили область между музеем и центром Талсы, были почти столь же темными, как они были в его поездке пострассвета. Маленькие огни усеивали пейзаж — не большое, сверкающее электричество, которое Рефаим ожидал от современного города. Они были только слабыми, мерцающими свечами — ничто по сравнению с величественностью власти, которую мог вызвать этот мир.

Не было, конечно, никакой тайны в том, что случилось. Линии, которые несли свет в дома современных людей, были порваны, и упавшие от тяжести льда ветви деревьев лежали повсюду. Рефаим знал, что это было хорошо для него. За исключением упавших ветвей и других развалин, оставленных на шоссе, улицы казались главным образом проходимыми. Если бы большая электрическая машина не была сломана, люди начали ежедневную возобновленную человеческую жизнь.

“Нехватка эллектричества держит в домах людей,” бормотал он себе. “Но что держит ее?”

С унылым стоном, Рефаим, вышел в открытую ветхую дверь, автоматически ища открытое небо как бальзам его нервам. Воздух был прохладным, и плотным, с сыростью. Низко вокруг зимней травы, туман висел в волнистых листах, как будто земля пыталась укрыть себя от его глаз.

Его пристальный взгляд поднялся, и Рефаим потянул длинное, дрожащее дыхание. Он вдыхал небо. Это казалось противоестественно ярким по сравнению с затемненным городом. Звезды подзвыли его, также, как и острый полумесяц уменьшающейся луны.

Рефаим жаждал небо. Он хотел это под своими крыльями, проходя через его темное, крылатое тело, лаская его с близостью матери, которую он никогда не знал.

Его непострадавшее крыло двигалось, протягиваясь больше чем длина тела людей около него. Его другое крыло дрожало, и вечерний воздух, Рефаим вдохнул взыв от него в отчаянном стоне.

Сломанный! Слово било через его ум.

“Нет. Не обязательно.” Рефаим говорил громко. Он покачал своей головой, пытаясь убрать необычную усталость, которая заставляла его чувствовать себя все более и более беспомощным, все более и более поврежденный. “Сконцентрируйся!” Предупреждал себя Рефаим. “Я должен найти отца в это время” Ему все еще не было хорошо, но ум Рефаима, хотя утомленный, был более ясным, чем было после его падения. Он должен быть в состоянии обнаружить некоторый след своего отца. Независимо от того, сколько расстояния или времени отделило их, они были связаны кровью и духом и особенно подарком бессмертия, которое было неотъемлемым правом Рефаима.

Рефаим изучал небо, думая о потоках воздуха, к которым он столь привыкя, к сожалению. Он потянул глубокий вздох, поднял его непострадавшую руку, и протянул дальше, пытаясь коснуться тех неуловимых потоков и остатков темной магии Иного мира, которые томились там. “Покажите где найти его!” Он обратил свою просьбу к ночи.