Мелисса де ла Круз - Наследие ван Аленов

— Вы отправились аж в Рио на мальчишник? Вы? — С презрительной насмешкой переспросила Мими, вглядываясь сквозь глом в реальный мир. Судя по виду, этот тип не бывал нигде дальше углового «Севен-Элевен» [1] Сетевой продуктовый магазин. .

— Слушайте, я не так давно жил в Нью-Йорке! Я был банкиром! Мы всегда отправлялись в поездку, когда кто-нибудь женился. Таиланд, Вегас, Пунта-Кана. Но потом я потерял работу и мне пришлось вернуться к родителям. Не надо ко мне относиться так недоброжелательно.

— Вас уволили? — Поинтересовался Сэм Леннокс.

— Нет... просто... я теперь не очень хорошо все помню. Я взял отпуск и не вернулся. Что-то тут не так, — произнес студент, с обеспокоенным видом постучав себя по голове.

Кстати, если подумать, свидетель и вправду выглядел как-то странно. Мими помнила студента другим. Тот парень, которого они допрашивали год назад, был куда смышленее и самоувереннее и куда лучше выражал свои мысли. Ей показалось странным, что они отыскали его в захолустье. Ей казалось, что всякий, кто останавливается в крутом отеле, и сам приехал из какого-то крутого места.

— Он не лжет, — произнес Сэм. — Гляньте на предлобный участок коры. Там все чисто.

— Он не помнит ту ночь, — возразил Тэд.

— Давай-ка еще раз, — велел Кингсли. — Бессмыслица какая-то получается.

Мими во второй раз прокрутила воспоминание. Четверо венаторов внимательно смотрели. Все было точно так же: высокий мужчина, сверток, сигарета. Но Сэм был прав: предлобный участок коры головного мозга свидетельствовал: парень не врет, говоря, что не помнит всего этого.

— Боже милостивый! Как мы только это пропустили?! Гляньте вот сюда! Форс! Леннокс! Смотрите! — Скомандовал Кингсли, увеличивая край картинки.

И тут они увидели то, что заметил Кингсли: едва заметный разрыв границы в воспоминаниях парня. Это походило на разошедшийся и заново зашитый шов. Прекрасно зашитый, просто превосходно, можно никогда и не заметить. Кто бы это ни сделал, он был настоящим мастером. Нужно великолепно владеть Контролем, чтобы осуществить подобное. Ложное воспоминание, мастерски наложенное поверх настоящего. Этого хватило, чтобы большую часть года водить за нос команду венаторов. Внедрять краснокровным ложные воспоминания было очень опасно. Это могло превратить человека в буйного сумасшедшего, не отличающего факта от вымысла. Или сделать из банкира бездельника, живущего за счет родителей.

— Отпусти его, — устало произнес Кингсли.

Мими кивнула. Она ослабила хватку, освободив разум студента, и четверка венаторов вернулась обратно в реальный мир. Их свидетель, похрапывая, умостился на столе.

Это был не подозреваемый.

Это была жертва.

БЛИСС

Каждый день после того утра на вершине Корковадо — «горбатой горы» в переводе с португальского — Блисс приходилось задавать себе три важных вопроса. «Кто я? Где я? Что со мной произошло?»

Она принялась это проделывать вскоре после того, как однажды, проснувшись, обнаружила, что не может вспомнить, отчего ей так печально. На следующий день она не смогла вспомнить, единственный она ребенок в семье или нет. Но всерьез она испугалась в тот день, когда посмотрела в зеркало и ей показалось, что она видит кого-то чужого. Она понятия не имела, кто эта рыжеволосая девушка.

Тогда-то ей и пришла в голову идея каждое утро задавать себе эти три вопроса.

Если она не воспользуется случаем вспомнить, кто она такая, Посетитель полностью возьмет над ней верх. И настоящая Блисс Ллевеллин, та девчонка, что однажды провалила экзамен на вождение автомобиля, который сдавала на старом, еще пятидесятых годов, «кадиллаке» с открывающимся верхом, исчезнет окончательно. Даже то полустершееся воспоминание о ней, что еще цеплялось за крохотный уголок ее сознания.

Итак, они находятся в Хэмптонсе. Сейчас утро. Она встала. Пора завтракать. Слуга зовет ее. Нет. Не слуга — ее отец. Слугой Форсайта называет Посетитель, а не она. Порой такое случается. Иногда оказывается, что она отчетливо слышит Посетителя. Но потом дверь захлопывается, и она снова оказывается за этой дверью, в темноте, отрезанная от мира. Посетитель получил доступ к ее прошлому, ко всей ее жизни, а она к его — нет. Его разговоры с Форсайтом происходили за закрытой дверью; его мысли были покрыты мраком.

Какая-то ее часть радовалась, что Посетитель больше не разговаривает с ней. Ей смутно помнилось, что прежде они изредка переговаривались друг с другом, но ныне это прекратилось. Теперь это сменилось тишиной. Девушка понимала: это потому, что ему больше не требуется общаться с ней, чтобы взять ее под контроль. Он привык захватывать власть во время ее помрачений сознания, но теперь он не нуждался в них, чтобы делать все, что ему заблагорассудится. Он и так был у руля.