Максим Перфильев - Нечто в лодке по ту сторону озера...

— И чо? — спросил я, наконец, лысого, посмотрев на него.

— Бл%@ь, ты довы#%$@!ся щас, — со злостью произнес тот, что в балахоне.

— Ты чо сделал вывод, что я антифа только из-за того, что у меня костяшки сбиты? — спросил я лысого.

— Допустим! — ответил он вызывающим понторылым голосом.

— Дак ты не правильный вывод сделал, — сказал я.

— Да мне по#&й!

— Вот, а мне тем более насрать, — ответил я.

— Ты чо там… — только вылез тот, который был в балахоне с капюшоном, но лысый сразу остановил его.

— Ты знаешь, кто мы такие? Мы санитары леса. Мы очищаем эту страну от всяких черножопых ублюдков и жидов, — сказал он.

Я оглянулся на Славу.

— Да мне похрену, кто вы такие. Ты хочешь, чтоб я тебе памятник поставил что ли? Сам себе памятник иди поставь.

— Нет. Я просто хочу тебе уе&@ть.

— Да мне похрену чо ты там хочешь. Ты мне о всех своих желаниях щас будешь тут рассказывать?

Лысый заулыбался.

— Нет. Я просто тебя вы%$у.

Я ухмыльнулся.

— И чо, я тебя испугаться должен?

— Чо ты лыбишься, бл%@ь…

— Ну все, — произнес лысый, сжимая по очереди свои костяшки, хрустя пальцами.

Мне всегда хотелось замочить какого-нибудь фашиста. Такая своего рода программа минимум что ли для любого мужчины — наряду с такими задачами как родить сына, разменять двухкомнатную квартиру и посадить бонсай. На мой взгляд, нет большего дебилизма, чем просто так ненавидеть и убивать людей только за цвет кожи, да еще и возводить это в рамки какой-то сраной идеологии на уровне расового превосходства. Я тоже ненавидел нацистов хотя они и были люди, но я ненавидел их не просто так — а за то, что они все меньше становились похожи на людей и превращались в зверье. Есть такое понятие как возмездие и восстановление справедливости. Но конечно в данном случае мне было сложно представить как здесь и сейчас может произойти возмездие. Я понимал, что, скорее всего, нас здесь сейчас просто похоронят, если только я не смогу морально унизить этих ошпарков так, что они загнутся от комплекса собственной неполноценности, испугаются и убегут. Но этот вариант развития событий мне почему-то представлялся маловероятным.

Предупреждая атаку этого лысого хмыря, я первый нанес ему удар в пах, затем, резко встав в полный рост, вынес все свое тело с левой рукой под его челюсть и добавил правым локтем в голову куда придется. К моему удивлению он тут же упал на спину на землю. Его ошибка изначально заключалась в том, что он стоял ко мне слишком близко — на расстоянии удара. Странно, что он об этом не подумал. Теперь он лежал на земле, зато двое его друзей стояли передо мной и они были явно не слабее меня. Слава тут же резко соскочил с места, и началась драка. Как я и думал, лысый довольно быстро поднялся и был очень зол, и явно хотел восстановить свое уязвленное самолюбие. Концентрируясь на бое с одним противником, и получая при этом удары, казалось бы, ниоткуда, я начинал понимать какое все же преимущество дает численное превосходство. Нас бы со Славой наверное так и похоронили бы здесь, и справедливость уж явно не восторжествовала бы, если бы в какой-то момент времени я не услышал голоса:

— Тихо-тихо, парни. Чо случилось? Какие проблемы-то?

И чья-то мощная рука отодвинула меня в сторону:

— Вы чо тут устроили? Чо за рамсы?

Трое каких-то мужиков разняли нас и теперь стояли немного между нами, интересуясь, что тут происходит. Им было уже лет за тридцать и они были достаточно внушительных размеров. Учитывая, что те трое фашистов были даже помладше нас со Славой, авторитет этих дяденек, в том числе и возрастной, был как нельзя кстати.

— Парни, чо случилось? — спросил один из них, тот, который стоял сейчас ближе всего ко мне.

Задыхаясь и претерпевая боль в некоторых местах на теле, я сплюнул на землю и сбивчиво, но со злостью произнес:

— Скинхеды ублюдки.

— Скинхеды?

— Оп-па…

Этот мужик, который стоял сейчас ко мне ближе всех, обратился теперь уже к тем фашистам:

— Пацаны, вы скинхеды?

Лысый выпрямился, но на вопрос отвечать помедлил. Кажется, этот вопрос ему не особо понравился и ввел его в некоторое замешательство.

— Ну чо ты ссышь-то, — произнес я, обратившись к нему, но тут же поймал себя на мысли, что рано я начал выделываться, еще не известно как сейчас ситуация повернется, вполне вероятно, что и не в нашу пользу. Хотя мужики явно не походили на кого-то из бритоголовых.

— А вам-то чо? У нас тут свой базар… Наши дела, — наконец ответил лысый.