Максим Перфильев - Нечто в лодке по ту сторону озера...

Я подошел к зеркалу и посмотрел на свою уставшую, с еще даже не отошедшей от анестезии скулой, опухшую рожу. Синяки под глазами. Серый цвет лица. Но какая-то радость и внутреннее удовлетворение.

Кажется вся эта шняга, которой я занимался — получала продолжение. Но я этого продолжения уже не хотел. Мне нужен был отдых. Перерыв. Я должен был уйти в бессрочный отпуск. Больше никакой религии. И никаких попыток изменить этот мир. Однако я не мог просто так взять и проигнорировать Катерину. Я надеялся, что мне дадут хоть немного посидеть в тишине и восстановить силы и здоровье. Надо было поступить следующим образом — просто продолжать поддерживать с ней дружеские отношения, без влияния на ее разум. Ничего не проповедовать ей, и ни за что не напрягаться — просто сохранять отношения. Подержать ее так некоторое время, пока не почувствую, что отдохнул и пришел в себя.

Честно говоря, я больше не хотел всем этим заниматься. Однако теперь все должно было стать по-другому. У меня должна была появиться девушка. И она могла дать мне сил для продолжения всей этой работы. Если окажется невозможным совмешать эту деятельность с отношениями с Дианой — я брошу свою деятельность. Но если Диана поймет меня и даст мне сил — я продолжу этим заниматься. И теперь все действительно должно было быть по-другому. Я чувствовал, что Диана может стать для меня серьезной поддержкой. Я чувствовал, что если она будет рядом, я еще многое смогу сделать. Я смогу создать целую сеть, организовать работу целой группы людей, и мы будем влиять на этот мир через произведения искусства. Я знал, что смогу сделать это, если рядом будет женщина. Я знал, что смогу продолжать заниматься всем этим. Но я однозначно все это брошу, если мне нужно будет делать выбор… Да!… Точно!… Так, наверно, будет даже лучше. Будет лучше, если окажется невозможным совмещать это с отношениями с Дианой. Я брошу все это, однозначно. И я начну другую жизнь. Теперь уже совсем другую жизнь. Теперь будет обычная нормальная жизнь, как у всех нормальных людей. Нормальная семья. Дети. Я устроюсь на работу. Стану обычным человеком. Я перестану болеть. Никакой больше социальной работы. Никакой пропаганды. Никаких больше демонов, кошмаров по ночам, одержимых Владов, никаких больше лесбиянок, больше никаких этих религиозных запар и внутренних конфликтов. И мне уже больше никогда не нужно будет пытаться спасать этот гребанный мир. И не нужно больше будет сидеть и пытаться разглядеть, что здесь иллюзия, а что правда. Просто плыть по течению, и жить обычной нормальной жизнью. И хватит с меня спасать людей в этом мире, больше никого не буду спасать — мне достаточно для жизни будет одной девушки — Дианы… Все…

Я отвернулся и тут какое-то неожиданное состояние страха и ужаса захлестнуло меня.

Вся реальность как-будто извратилась и начала глючить. Какой-то сбой… Сбой в работе… Сбой в работе системы… Недокументированный сбой в работе системы… Помехи… Программа исказилась… Вторжение чего-то чужеродного в программу материальной реальности… Механизм полетел к какой-то там бабушке… Структура стала изменяться…

И осознание того, что мое собственное отражение в зеркале стояло прямо передо мной, и глядело на меня какими-то своими, не моими, своими злобными глазами — парализовало мой разум.

Страх объял меня…

Я стоял боком к этому зеркалу и краем глаза сейчас зрительно улавливал ту информацию, которая начинала производить в моем сознании серьезный сбой в работе и зависание.

Что там — в этом зеркале?…

Что там происходит?…

Я не хотел оборачиваться и смотреть туда…

Но я должен был это сделать…

Я медленно, преодолевая дрожь в теле, повернулся и посмотрел на него.

Там, в отраженной реальности, стоял я, сверкая глазами, с какой-то ехидной улыбкой, наглый, дерзкий и упивающийся властью, и как будто понимал что-то, что мой мозг отказывался признавать.

Искривленными в улыбке губами, с какой-то злобной насмешкой, глядя мне в глаза, мое собственное отражение медленно, но четко проговорило мне:

— Если только ее еще не придется спасать…

Это прозвучало как нечто совершенно неестественное и что-то очень страшное, но абсолютно неоспоримое.

Я замер в ужасе, отказываясь сейчас всерьез воспринимать окружающую меня действительность, блокируя сознанием весь поток информации из этой реальности.

Но реакцию на очевидные факты спицифики работы собственного разума было уже не остановить.