Максим Перфильев - Нечто в лодке по ту сторону озера...

В этой религии было много неправильных вещей, большинство которых конечно же исходили из системы церкви. Но в ней были так же и изначальные противоречивые моменты, к которым просто не знаешь как относиться. Каждый сам решал для себя все эти противоречия и сам разбирался со своими эмоциями. Но то, что я всегда неизменно наблюдал в церкви: большинство людей, пребывая в состоянии беспечности и покоя в своей вере, осуждали тех, кто поступал как-либо, оказавшись в сложной ситуации — и они делали это ровно до того момента, пока сами не оказывались в какой-либо сложной ситуации. Очевидная закономерность. Люди не меняются, и всегда остаются прежними… Они глупы, эгоистичны и недальновидны… Дебилы…

Очевидно, что в моей жизни заканчивался какой-то период и начинался новый. И этот разговор с Андреем — видимо, было последнее, что я должен был сделать в этом уходящем времени. Теперь я собирался уйти в долгий бессрочный отпуск. Мне необходимо было отдохнуть и хоть немного восстановить здоровье. А если получится — начать нормальную жизнь. Я прошел несколько точек невозврата, и теперь уже никогда не мог вернуться к тому прежнему состоянию, в котором когда-то пребывал. Я больше не мог мыслить как фанатик в церкви, и больше не мог мыслить как обычный человек. Я был уже другой. И я не знал уже, кто я был. И я уходил, чтобы хоть как-то определиться и понять свое состояние. Меня позовут, когда будет какой-нибудь особый случай, и когда сочтут нужным использовать именно меня в его разрешении. А пока я уходил в андерграунд, и не знал, когда вернусь.

Все, что происходило в моей жизни — так или иначе происходило при стечении обстоятельств и практически независимо от мнея самого. От меня требовалось лишь намерение и решение идти до конца. Намерение — как часть системы, часто было инспирировано кем-то извне.

Я чувствовал приближение нового периода. И ветер перемен и его дуновение свежести опьяняло меня и создавало ощущение лекгости и бескрайности. Я уже не чувствовал себя в клетке. Может, это было всего лишь такое специфическое восприятие из-за временного химического дисбаланса в крови и выработки эндорфинов. Как бы там не было — я просто наслаждался этим состоянием, хотя бы временно улавливая какие-то положительные для себя эмоции, не смотря на то, что понимал, что все они могли быть от восприятия иллюзорных ощущений. Простой расчет — как бы там не было, нужно хотя бы просто пользоваться моментом.

А когда я лег спать у меня случился очередной приступ. В груди что-то провалилось, я начал задыхаться, закружилась голова, потом свело позвоночник и затылок, и начались судороги, после чего я стал уходить в какую-то межпространственную реальность. Приступ был настолько сильный, что моей матери, не смотря на то, что она уже ко всему привыкла, пришлось вызвать скорую. Я не хотел ехать в больницу, но почему-то в результате согласился.

Меня привезли в приемный покой, где я лежал на кровати какое-то время, слушая за перегородкой разговор какого-то пьяного с медсестрами.

— Резать… будете? — спрашивал он, еле шевеля языком.

— Зачем? — отвечали медсестры.

— Ну… Как зачем? — удивлялся пьяный.

Потом пришел врач. Начал рассуждать над моей болезнью.

— Нет, это не внутричерепное давление, — говорил он, — Иначе бы он у нас тут каждый месяц валялся… На учете у невролога состоишь?

— Да.

— И что он?

— Ничего. Он с вами согласен.

— Ухудшение памяти наблюдается? Снижение мозговой активности? Забывчивость? Снижение интеллекта, реакции?

— Вроде, нет. Не замечал.

— Вот и я смотрю. Мозги шарят?

— Потихоньку.

— Вот и хорошо… ВСД…

— Что, такая сильная?

— Да хрен его знает. Не знаю я ничего… Оставайся у нас, сделаем спинномозговую пунктцию.

— Нет, спасибо. Я лучше как-нибудь своей смертью умру.

— Как хочешь… Отдохни, пацан. Нервы полечи. Попей травок каких-нибудь.

— Угу.

Не имея особого желания оставаться в больнице и не видя в этом какого-то особо огромного смысла, я потребовал у матери, чтобы она вызвала мне такси, и вскоре уехал.

— Доктор, резать… будете? — спрашивал все тот же пьяный.

— Обязательно, — отвечал доктор.

— Оооо, как прекрааасно… Я умираю со скуки, когда меня кто-то режеееет. Я ненавижу, когдааа меняяя кто-тааа режееееет…

37.(окончание)

Прошел месяц. Успокоившись на время разумом, душой и телом, я продолжал жить в этом мире и вступал в какой-то новый период своей жизни. Я закрыл сайт со своей музыкой. Прекратил заниматься пропагандой людям каких-то идей. Перестал молиться за других. Я просто жил. Размеренно и спокойно. Впервые за долгое время меня не мучали кошмары по ночам. Мое депрессивное состояние постепенно начинало рассасываться и растворяться, как будто уходя от меня куда-то в сторону. Я начинал смотреть на мир по-другому. Я как будто воспринимал эту реальность несколько иначе. Все стало немного спокойнее. Разные мысли уже не давили так сильно на разум. Неприятные ощущения себя в этом мире не раздражали. Ушла постоянная подавленность. Постепенно проходил страх. Мне казалось, что я еще вполне в состоянии жить.