Челси Ярбро - Кровавые игры

– Что ж, позволь мне уйти,- сказал Сен-Жермен и повернулся к двери.

– Нет.- Петроний поймал его за руку.- Нет, ты должен быть здесь. Останься, мне нужен свидетель.

Ответом ему было молчание. Через короткую паузу Петроний отвернулся к окну и сказал:

– Я поступаю вполне обдуманно. И доверяю тебе. Мне нечего больше добавить.

– Хорошо.- Сен-Жермен изучал римлянина, пытаясь представить себе, каким он мог бы стать лет через десять… или через двадцать. Ведь повернись все по-другому… Он отогнал от себя эту мысль. Подобные размышления лишены всякого смысла, и он это знал.- Делай что должен.

Петроний облегченно вздохнул.

– Я бесконечно тебе благодарен.- Подойдя к двери, он дважды хлопнул в ладоши и обратился к секретарю: – Скажи жене, что я готов встретиться с ней и детьми.

Секретарь – вышколенный и обученный многому раб, один из тех, кому была обещана вольная,- сдержанно поклонился.

– Да, господин.

– Что теперь? – спросил Сен-Жермен, ощущая усталость.

Петроний подошел к стоящему у стены комоду и, открывая его, проговорил:

– Небольшие предосторожности. Не хочу полагаться на волю случая.- Он взял в руки чашу из халцедона, ножка которого изображала Атласа, взвалившего на плечи небосвод, и с видимым удовольствием ее оглядел.- Ты помнишь, когда подарил мне эту ве-шицу?

– Да, помню.

Тогда Петроний принес ему свеженький экземпляр только что написанной книги стихов, весьма отличающихся от других его виршей – поверхностных и циничных. Это была лирика, тонкая, проникновенная, сравнимая лишь с поэзией Катулла 25 25 Катулл Гай Валерий (I в. до н. э.) – непревзойденный в своей самобытности римский поэт, прославившийся яркими, непосредственными стихами, удивительно живо воспринимающимися и ныне. или гречанки Сапфо 26 26 Сапфо (Сафо, VII-VI вв. до н. э.) – греческая поэтесса, воспевавшая красоту интимных человеческих отношений. Сапфо жила в окружении учениц на острове Лесбос, почитающемся прародиной так называемой лесбийской любви. . Сен-Жермен, глубоко тронутый этим знаком приязни, в свою очередь одарил его одной из своих лучших поделок.

– Я время от времени перечитываю твои стихи. Они просто великолепны.

– У тебя неплохой вкус,- усмехнулся Петроний. Он поставил чашу на стол, в пятно яркого света- Нерон жаждал заполучить ее. уж и не знаю, как удалось мне ему отказать.

Сен-Жермен кивнул.

– Ты не назвал имя мастера?

– Нет. Я не хотел, чтобы по настоянию Нерона ты изготовил другую. Думаю, ты меня понимаешь.- Он опять загляделся на чашу.- Она восхитительна. И уникальна – чему я очень рад.

– Я польщен.- Сен-Жермен сказал это без тени рисовки, он знал, что Петроний воспримет все правильно.

– Тогда, думаю, ты простишь мне то, к чему я ее назначил?

Из той же шкатулки, в которой хранилась печать, римлянин извлек маленькую стеклянную бутылочку с плотно закрытой пробкой, заполненную густой темной жидкостью. Осторожно откупорив бутылочку, он вылил ее содержимое в чашу, потом щедро разбавил его вином из старой греческой амфоры, стоящей на полке. Перебалтывая смесь в чаше, римлянин задумчиво произнес:

– Знаешь, были времена, когда Нерону показался бы мерзким его нынешний замысел, В те годы он ни за что не пошел бы на это. И вовсе не из любви ко мне,- советник невесело хохотнул,- а из отвращения к самой идее убийства Он переменился не так уж давно.

– Оружие просвещенных монархов – ссылка,- сказал Сен-Жермен, чтобы что-то сказать.

– Им он и оперировал, с огромным, надо отметить, рвением.- Удовлетворенный состоянием смеси, Петроний вернул чашу на стол.- Людей ссылали по поводу и без повода. Убийство, как превентивная мера – это что-то совсем новенькое в его арсенале.- Римлянин торопливым движением взъерошил свои мягкие каштановые волосы.- Да, конечно, он приказал казнить свою мать, но с ней дело другое. Ты ведь не знал Агриппину? А если бы знал, уверяю тебя, сам захотел бы ее задушить.

– Но… тебя ведь тоже могут сослать,- осторожно сказал Сен-Жермен.- Придворным, попавшим в немилость, голов не снимают.

– Обвинение этого не позволит,- с горечью произнес Петроний.- Тигеллин не дурак. Доносы его шпионов недвусмысленно говорят, что я причастен к заговору Пизона и сплетаю вокруг Нерона новую сеть. Я, по их мнению, слишком опасен, чтобы оставить мне жизнь. А Нерон с удовольствием этому верит. Он верит сейчас всякому вздору. Вот почему я и попросил тебя сломать родовую печать. Ее могли бы использовать для фабрикации новых наветов. Я не хочу, чтобы из-за меня пострадал кто-то еще. Хотя кое-кто все-таки пострадает.