Ф. Коттэм - Дом потерянных душ

На бильярдных столах сохранилось сукно. В неярком свете ламп видно было, какое оно потертое и выцветшее почти до желтизны. Подойдя вплотную, Пол с Ником заметили на одном из столов большое застарелое пятно. Давным-давно какая-то черная вязкая жидкость расползлась по поверхности и стекла прямо в лузы.

— Спокойно, Пол, — предостерег Мейсон.

Но горестное зрелище лишало Пола прежней решимости. Он задрожал всем телом и с благодарностью ощутил на плече железные пальцы напарника. Ситон уставился на пятно и не смог сдержать стон. Едва дыша, он коснулся расползшегося сукна и услышал, как зверь наверху глумливо захохотал. Слезы навернулись у Пола на глаза. Кровь была повсюду.

— Чудесно! — раздался чей-то голос.

На пороге бильярдной стояли двое в смокингах, цилиндрах и белых шелковых шарфах на шее. Над развратной ухмылкой одного из них поблескивало стекло монокля. Даже с такого расстояния до Ситона и Мейсона доносился запах сигар и бриллиантина. А еще трупная вонь.

— Это Кроули, — шепнул Николасу Пол. — И Фишер.

— Кроули и Фишер горят в аду, — с издевкой сказал Мейсон, сплюнув на пол.

— Вот тебе и на! — удивился призрак Кроули. — А ты, оказывается, зануда.

Мейсон снова сплюнул и покрепче сжал висевший на груди автомат. Фигуры начали блекнуть и наконец совсем пропали. Исчезающий Кроули успел сообщить:

— Вы рассердили мистера Грэба. И мистер Грэб скоро с вами поквитается.

— Почему мистера Грэба? — поинтересовался Мейсон.

— Был такой боксер-профессионал, Гарри Грэб, — ответил Пол. — Служил у Фишера, до того работал на Аль Капоне.

Мейсон кивнул и посветил фонариком себе под ноги. Луч задержался на некогда заделанном и более светлом, чем остальная поверхность, участке. Николас вынул что-то из рюкзака и протянул Ситону. Это была саперная лопатка. Затем Мейсон кивнул в сторону светлого пятна:

— Бетон, щебень и земля. Попотеть, конечно, придется, но я рыл могилы на поле боя, а земля там была хуже некуда.

Ситон посмотрел на свои непривычные к физическому труду мягкие руки. А там наверху, на лестнице, уже вовсю бесновался зверь. И от его воплей волосы на голове у Пола встали дыбом, а по телу побежали мурашки.

— Мое имя — Гарри Грэб! Я разделал Танни под орех! Я здорово разделал его! И я разделаю любого, мертвого или живого! Ты выйдешь ко мне на бой? Или я слезу вниз к тебе?

Мейсон сунул в руки Ситона лопатку. Тот послушно взял ее. Затем Николас, смахнув пот со лба, поправил ремень автомата.

— Не ходи туда, — попросил Ситон.

— Если я не пойду, он сам спустится к нам, — бесстрастно ответил Николас, словно констатировал очевидное. — Тебе надо откопать останки мальчика и вынести их из дома. Сделай так, как велел тебе Ласкаль: похорони эти кости там, где дом больше не сможет на них влиять.

Мейсон еще раз кивком указал на лопатку в руках Ситона, затем перевел взгляд на потолок. От смертельной опасности, исходящей от зверя там, наверху, воздух в доме раскалился. В подвале уже было нечем дышать.

— А теперь, Ситон, мать твою, рой! Рой, как если бы от этого зависела твоя жизнь. Хотя, в общем-то, так оно и есть. Ты ведь ирландец! И пэдди. Наверное, тебе не составит особого труда вырыть эту хренову яму, — тяжело дыша, ухмыльнулся Мейсон.

Он направился к выходу из бильярдной. Его лицо лоснилось от пота. И от страха. Николаса одолевал не просто страх. Смертельный ужас. Однако он упрямо шел вперед, так как был храбрецом, даже когда трусил. Бравада помогала ему скрыть страх. Но Ситон ясно видел, что никакому страху не под силу скрыть беспримерную отвагу Ника Мейсона. Николас не отступит. Конечно нет. Он должен идти вперед. Такова его натура. Он всегда был таким. Ибо он солдат. Поэтому он выйдет на бой и сделает все, чтобы победить. У дверей Ник обернулся:

— Если я все-таки не справлюсь с ним, позаботься о Саре, Пол. Но смотри у меня, без глупостей. Если хоть пальцем тронешь ее, то, Богом клянусь, я еще вернусь и разделаюсь с тобой к такой-то матери!

Он уж было собрался идти, но Ситон остановил его:

— Постой-ка. Подожди. Я кое-что знаю о боксе. О его истории.

— Нет времени, приятель.

— Дьявол ведь любит игры?

Наверху кто-то то ли стучал, то ли скакал как сумасшедший.

— Он вообразил себя Гарри Грэбом. А Грэб был выдающимся боксером. Уже в первой схватке с Джином Танни он разделал его под орех. И в спаррингах с Дэмпси ни разу не ударил в грязь лицом. За всю свою спортивную карьеру Грэб лишь однажды оказался на лопатках. И всякий раз, выходя на ринг, брал свою тайну с собой. Гарри Грэб был слеп на один глаз.