Макс Петров - Мы - будем жить!

– Второй мутант подставился, бить? – спрашивает вдруг наводчик

– Огонь! – не раздумывая отвечает командир. Над головой оглушительно лязгает – ага, крупняком влупил.

– Завалил!

Падающий морф пытается прыгнуть, но конечности только трепыхаются – гидроудар превратил его тушу в отбивную. Живое существо сдохло бы мгновенно, но тварь и так уже мертва – и эта квазижизнь так просто оболочку не бросает. Хрен с ним, он теперь не опаснее обычного «тихого зомби» – нет ножек – нет и… мяса, раз варенье вы не жрёте. Но это второй, видимо поглупее, а первый даже выглядывать перестал, затихарился где-то за вторым рядом…

И тут я услышал всхлип – над ухом, в котором ещё звенело после выстрела. Чуть не подпрыгнул, пока сообразил что это с видеосистемы. Псишка наконец осознала разницу боевой машины и морфа, и теперь, размазывая слёзы, лезла обниматься на броню. Тоже мне подарочек… И ещё один звук – система не давала разбивки по камерам и направление было нельзя услышать – но не догадаться об источнике было ещё более невозможно. Это было слитное шарканье сотен ног. Мертвяки обнаружили добычу.

– Опаньки – растеряно произнёс «боец без определённых занятий»

– Держись, девка, как чёрт за свою грешную душу держись – ору неожиданно даже для себя, и начинаю объяснять задачу, и пофиг мне, кто тут главный, если сожрут её… ну, в общем, хреново мне после этого жить будет. Хреново и неприятно, и долго – я ж себя знаю… – задом давай, по дуге поворачивай и так задом в двери, бьёшь, тормозишь на секунду, чтоб всё осыпалось, и дальше.

– Не удержится…

– Не удержится – значит судьба у неё такая, а на нас греха нет. Поехали!

Машина взрыкивает, вздрагивает тяжело – не пушиночка всё же, то ли семь, то ли все девять тонн, не помню толком. Зато и срывается не резко, и сумасшедшая держится – по крайней мере, пока. А на боковом экране беспокойники уже через кассы лезут, мешая друг другу. И морф снова мелькнул – догадался, что нам не до него сейчас, или за добычей торопится? Если ж зомби первыми долезут – хрен он чего из-под них выдернет… Но и он не успевает – возле выхода потолок понижается, и ему нужно обежать машину по дуге, сверху не сиганёшь уже. Делает он это, конечно, с той стороны, куда не смотрят пулемёты, но Новиков высовывает автомат в лючок и даёт длинную отсекающую очередь. Вроде попадает, но мозг не задет – тварь, припадая на все четыре конечности, не обезьяньим, а каким-то паучьим скоком мельтешит вверх-вниз, успешно уводя с траектории свою зубастую башку с перемазанной кровищей косой.

– Тётка была – цедит командир, меняя опустевший рожок.

Никаких иных половых признаков тело не имеет – всё сплавилось в чудовищном метаморфозе, только бесполезные для мертвяков волосы не принимали участия, и болтаются теперь как издевательский памятник той, которая когда-то жила в этом теле. Я тоже высовываю ствол в бойницу, но не стреляю – толстый кожух мешает довернуть на цель. А тут и первая встряска, хруст и звон стекла, ещё встряска, потерявшие резкость от слишком малой дистанции очертания «псишки» на экране – держится ещё, молодец, и даже вилы ухитрилась под себя засунуть и к броне прижать… Применимо ли понятие героизма к умалишённым? – всовывает сознание каверзный, но неуместный вопрос. Неуместный, но не риторический. Псишка она или не псишка, а не забилась под стеллаж, за вилы схватилась. И, видимо, успешно их применяла, раз живая нас дождалась… Двигатель снова взрыкивает – мы в промежуточном тамбуре, длинном узком помещении с несколькими дверями в длинных стенах. На пути рамка, когда-то контролировавшая чтоб покупатели чего под одеждой не унесли, но бронемашина её не замечает, даже хруста не слышно. А морф где?

– Где мутант? – перевожу на «общепринятый» язык.

– Не наблюдаю – отзывается стрелок.

– Не вижу тоже – третий боец.

Куда же он делся? Другие двери закрыты, только наш пролом клубится свежим выхлопом – газовал мехвод от души.

– Нет – и хрен с ним, давай вторую дырку делай и пошли отсюда.

Ещё удар в стекло. Не пропороть бы колёса осколками – это не бутылки давить, тут стекло толстенное, если в остатках рамки будет торчать клином… Но пока обходится, под колёсами только хрустит, шипения не слышно. Так же задом выкатываемся на площадку перед выходом. Если бы площадка была пустая – всё, считай оторвались. Но на ней полно машин, свободен только проезд по разметке. Мехвод переводит дух – любой танкист боится тесных коридоров. Катимся уже передом, едва не задевая припаркованные машины. Намётанным мародёрским глазом отмечаю среди толпы низких «пузотёрок [8] пузотёрка – автомобиль с маленьким дорожным просветом. » разной степени навороченности два «патрика [9] «Патрик» – УАЗ «Patriot». », «крузер», здоровенный «ниссан титан» – можно при удаче прихватизировать, в хозяйстве пригодятся. Чинить их, кроме «патрика», конечно, который в душе так и остался «козлом», нечем, но они и без ремонта отбегают несколько лет… Мои меркантильные размышления прерывает возглас наводчика: