Шон Хатсон: Слизни

Мэри Форбс смотрела, как двое ее детишек скрываются за поворотом дороги, помахав ей руками, и тоже помахала им вслед, и вернулась обратно в дом. Счастливо улыбаясь своим мыслям, она подошла к окнам гостиной и распахнула их пошире. Легкий бриз ворвался в комнату и зашевелил шторы, принеся с собой тонкий запах цветущей лаванды. Мэри очень гордилась своим садом и с любовью посмотрела на великолепные огненные соцветия. Диктор по радио объявил, что сейчас ровно восемь часов пятьдесят минут, и сразу его сменил тихий, приятный голос модного певца Перри Комо. Мэри с удовольствием стала ему подпевать, переходя из комнаты в комнату и наводя везде порядок, вытирая пыль и кладя на место вещи, разбросанные мужем и детьми.

Она собрала со стола грязную посуду, оставшуюся после завтрака. Дети, как всегда, почти все оставили на тарелках. Похоже, их вообще не стоит кормить, если приходится выбрасывать уйму еды при таких высоких ценах на продукты. Недовольно покачав головой, она вилкой сбросила все в мусорный ящик.

Перри Комо продолжал петь, и голосок Мэри стал громче, когда она в кухне склонилась над раковиной с посудой. Покончив с посудой, она начала вытирать стол и споткнулась об один из шлепанцев Джека, как всегда, брошенный где попало. Она решила сделать ему вечером очередной выговор. Не приходится удивляться, что дети ничего не кладут на место, если отец подает им подобный пример.

Они с Джеком женаты уже двадцать четыре года, и не было и дня, чтобы ей не приходилось выговаривать ему за неаккуратность. Он всегда отвечал, что пора бы привыкнуть и прекратить ворчание, но Мэри так гордилась своим опрятным и аккуратным домом и потому была непреклонна, нравилось это остальным членам семьи или нет.

Воскресения были худшими для нее днями. Она вставала в восемь часов и до девяти вечера крутилась по хозяйству, не обращая внимания на протесты домочадцев и весело напевая вместе с радио.

Перри Комо кончил петь, и радио сообщило, что уже девять часов. Вытерев руки, Мэри поднялась на второй этаж за пылесосом. Каждый день соблюдалась одна и та же последовательность в ее работе, никогда ничего не менялось. Подъем в семь часов. В четверть восьмого она будила Джека и детей. Завтрак. Джек уходит на работу. Надо проверить, все ли у детей готово для школы. А с восьми часов пятидесяти минут дом полностью принадлежал только ей. Мэри просто обожала выполнять разную домашнюю работу. Около одиннадцати все уже было переделано, и она либо отправлялась в город, что занимало не больше пяти минут езды на автобусе, либо пила кофе с какой-нибудь из приятельниц. И если было что-то, интересующее Мэри больше, чем домашние хлопоты, так это всласть поболтать и все обсудить с приятельницами.

— Вы слышали об этой особе из номера тридцать шесть?

— А знаете, такой-то серьезно болен.

— Кто-то мне рассказывал, что у такого-то роман с этой женщиной, ну, вы знаете, о ком я говорю.

Но больше всего она любила, когда сравнивали чистоту и порядок в ее доме с тем, что видели где-то еще. Потому что сравнение всегда было в ее пользу. Мэри любила, когда ее хвалили.

Этим утром она, как всегда, пылесосила комнаты и, как всегда, весело напевала, несмотря на то, что радио не было слышно за гулом пылесоса. Точно по расписанию, в десять пятьдесят три Мэри спрятала пылесос в кладовку и вытерла руки фартуком. Сегодня была пятница и по расписанию ей осталось только отполировать металлические ручки и края ступенек.

Когда она открыла дверь, как раз проходила мимо соседка, миссис Бакстер, и женщины поздоровались, после чего Мэри сняла колпачок с флакона для полировки и опустилась на колени, чтобы взяться за дело.

И тут она увидела на ступеньке странные тонкие следы.

Они блестели на солнце, и Мэри с удивлением стала их рассматривать. Потом она заметила еще несколько следов, потом, присмотревшись, поняла, что вся ступенька перечеркнута наискосок серебряными нитями, причем некоторые уже затвердели, а другие — еще свежие и клейкие. Проследив один из свежих следов, Мэри заметила, что он тянется по ступеньке вверх на бетонное крыльцо. У нее там по обе стороны росли в горшках цветы. Она подошла к красивому кусту роз и увидела что-то непонятное, похожее на комок слизи, свисающее с горшка. Наклонившись, Мэри стала внимательно рассматривать почти прозрачный комок. Эта слизь напоминала лягушачью икру, только икринки были не круглыми, а продолговатыми, цилиндрической формы. Середина у них была темной, и свисали они гроздьями по двадцать-тридцать штук. Мэри увидела, что из каждого горшка свисает по пять или шесть таких гроздей. Ее охватило ужасное отвращение, и она почувствовала, как к горлу поднимается тошнота.